Комнату им пообещали выделить в следующем семестре, жили они врозь, да и сессия началась. После сессии Даниил предложил поехать пожить в деревню к его родителям, у которых с поступления в физматшколу он проводил только каникулы. Аня согласилась. Она представляла белые домики с палисадниками, утопающими в цветах, речку с прозрачной чистой водой, зеленые луга с ромашками и васильками, по которым они будут гулять с Даниилом.
От райцентра они тряслись часа полтора на маленьком автобусе, битком набитом людьми. Было жарко и пыльно, воняло потом, проходы были забиты какими-то мешками и узлами. Деревня тянулась длинной и единственной улицей вдоль маленькой загаженной речушки. Деревенские вываливали мусор на илистый берег речки, тут же копались гуси и утки, ходили на водопой коровы и овцы. Дома в деревне были серые, рубленные из толстых бревен, с огромными огородами.
Свекровь, Марья Тихоновна, сразу окрестила Аню Нюрой. Вдвоем со свекром, Иваном Даниловичем, они разглядывали её очень неодобрительно, обсудили, почти не понижая голос, и вынесли приговор: уж больно тощая невестка, ни работать, ни родить не сможет. Их почему-то поселили в проходной комнате, и когда Данька лез к ней, Аня всегда пугалась: «А вдруг кто-нибудь пройдет». Еще она не могла понять, как можно мыться не утром и вечером, а только раз в неделю, когда топят баню. Она ставила воду в тазике на крылечко бани, чтобы нагрелась на солнце, и вечером мылась слегка теплой водой. Но утром приходилось довольствоваться холодной.
Кроме того, Аню сильно донимали мухи, их было великое множество, они ползали по столу, за которым ели, по грязной посуде, которую никогда не мыли сразу, как поедят. Аня пыталась отмыть эту посуду. Воды горячей не было, посуда была жирная и липкая. Аня пробовала мыть её с мылом, но свекровь запретила: «Будет мылом пахнуть, как из нее есть потом, так ополосни и полотенцем вытри». Кухонное полотенце было все в жирных пятнах, а тряпка для вытирания стола просто колом стояла. Аню постоянно тошнило от запаха грязной посуды, несвежего мяса, из которого варили жирный суп. За столом она ела только овощи и пила холодную простоквашу из погреба. Свекровь поджимала губы: «Вам, городским, не угодишь». Даниил уходил на весь день с мужиками на покос, возвращался поздно, он не понимал, почему так не нравится Анне в деревне.
А потом привезли уголь. Его вывалили прямо перед воротами. Все домашние с ведрами стали таскать его в сарай. Ане досталось большое ведро, но она старалась не отстать от прочих. После нескольких ведер заболело в животе, сначала боль была слабая, терпимая. Когда резануло, как ножом, Аня присела на деревянную лавку во дворе. Она обхватила живот руками, согнулась пополам и видела, как кровь растекалась по лавке. «Ох, не досмотрела, она же тяжелая была», – причитала Марья Тихоновна.
