– эти слова записал в своем дневнике 1 марта 1855 г. Лев Толстой. Та же мысль бесконечно повторялась среди разных групп дворянства и дворянской интеллигенции. М.А. Бакунин позднее отмечал: «Никто никогда не забудет трепета, пробежавшего по всей империи при смерти императора Николая… Чиновничество оплакивало крушение своего владычества, остальное же население содрогнулось от радостных надежд»
[133].
Слишком хорошо известно, что «радостных надежд» Александр II не оправдал. Да это и понятно: сами эти надежды представляли собой наивную монархическую иллюзию, порожденную слабостью политического развития надеявшихся, в частности их неумением распознать кровную связь царизма с интересами крепостников-помещиков. Поучительно напомнить мнение, высказанное через несколько дней после смерти Николая I девятнадцатилетним Добролюбовым: «Русские надеялись на его сына, но эта надежда очень шаткая. Трудно сыну отрешиться от прежних отеческих правил… И что за страшная, непостижимая связь, что за отношение между народом и царем!!. Должен быть царь… А зачем?!. Да хоть бы царь-то хороший! А то и не избранный, и не русский, и не отличный ничем, а так, какой попался!!. Странно, как столько времени люди не могут подняться из грязи предрассудков»[134].
При всем том царизм, бесспорно, не мог уже уклониться от осуществления некоторых перемен. Начав с кое-каких частных послаблений, имевших целью смягчить возбужденное состояние широких общественных кругов (ослабление цензурного гнета, отмена ограничений, установленных после 1848 г. по отношению к университетам, облегчение сношений с Западом, частичная амнистия по политическим делам – декабристов и петрашевцев), Александр II вынужден был поставить в порядок дня и более существенные реформы, прежде всего реформу крестьянскую.
Условия и обстоятельства, вызвавшие постановку вопроса об отмене крепостного права, достаточно разъяснены в исторической литературе; об этом говорилось и в первых параграфах настоящей главы. Подчеркнем здесь еще раз роль крестьянских настроений и волнений (в особенности крестьянского движения в годы Крымской войны) как фактора, непосредственно и с особой силой толкавшего царя и его ближайших сподвижников в указанном направлении.
Но было бы ошибочным думать, что весь господствующий помещичий класс уже проникся стремлением к переменам или что характер и объем этих перемен всем представлялись в одинаковом свете. Дворянство отнюдь не было вполне едино. К. Маркс, внимательно следивший за ходом крестьянской реформы, писал, что сторонники реформы среди дворянства составляют меньшинство, не единодушное по важнейшим вопросам
