.
Только за время с 1851 (девятая ревизия) по 1858/59 г. (десятая ревизия) общее число дворовых мужского пола по 45 губерниям Европейской России выросло на 204.308. Особенно велик был рост по губерниям Полтавской (с 12,7 тыс. до 40,7 тыс.), Харьковской (с 13,8 тыс. до 44,2 тыс.), Екатеринославской (с 7,7 тыс. до 28,4 тыс.), Черниговской (с 6,1 тыс. до 25,6 тыс.), Херсонской (с 7,2 тыс. до 31 тыс.). Из великорусских черноземных губерний особенно большой рост дворовых мужского пола наблюдался в Курской и Воронежской губерниях (с 43 тыс. до 67,1 тыс. и с 20,6 тыс. до 32,7 тыс.)[12].
Источники того времени говорят о самом широком применении труда дворовых на сельскохозяйственных работах. В отзывах представителей губернских комитетов на первоначальные заключения редакционных комиссий о дворовых людях встречаются указания на то, что комиссиями упущены из виду дворовые пахари, число которых в хлебородных местностях «довольно значительно». «Они занимаются у помещиков пахотою и другими земледельческими работами… Между ними и крестьянами-месячниками нет никакой существенной разницы»[13]. Представители помещиков Екатеринославской губернии свидетельствовали перед редакционными комиссиями, что в этой губернии «дворовыми так называемыми плугатырями» поднимается по крайней мере половина общего количества засеваемой земли (примерно 600 тыс. десятин), что число «плугатырей» из дворовых в губернии никак не меньше 4 тыс. душ и что пастухи на две трети в Екатеринославской губернии состоят из дворовых[14].
Рост товарного производства хлеба в помещичьих имениях вызывал не только расширение барской запашки и увеличение работ на барском поле, но и возрастание крайне обременительной для крестьян подводной повинности – по доставке господского хлеба на рынок. Стремясь продать хлеб по возможно более дорогой цене, помещики не считались с расстоянием и нередко посылали крестьянские подводы за 200 – 300 и даже более верст[15].
Период разложения и кризиса крепостнической системы ознаменован наряду с усилением угнетения барщинного крестьянства резким повышением повинностей крестьян оброчных. Уже к 20-м годам XIX в. оброки были значительно выше, чем во второй половине XVIII в. Но к предреформенному времени оброки и по сравнению с 20-ми годами выросли, по расчетам Семевского, не менее чем в полтора раза, достигая в среднем по великороссийским губерниям[16] 19 с лишком руб. серебром. Во множестве случаев оброки были и гораздо значительнее. Об этом свидетельствует даже такой умеренный деятель, как А.И. Кошелев. «Оброки, – сообщал он в 50-е годы, – по большей части дошли до размеров едва вероятных, теперь годовой оброк в 25 или 30 руб. сереб. считается умеренным; а в некоторых имениях он доходит до 40 и даже до 50 руб. сер.» Тот же автор подчеркивает факт, подтверждаемый и многими другими источниками, что оброчная повинность соразмерялась не столько с количеством и качеством крестьянского надела, сколько с личными добавками (заработками, промыслами) крестьян, а также «с нуждами и требованиями расточительных и корыстолюбивых помещиков»
