– Не плачь, он, как выяснилось, жив. Пока, как минимум. Нам остаётся только молиться, – с тревогой и какой-то удивительной даже для себя самого нежностью сказал он.
Да, он беспокоился о себе и своём будущем, о контракте, обо всех этих мелочах, которые составляли и наполняли его жизнь. Но когда прошёл первый шок, он вдруг осознал, как тяжело сейчас будет ей, Насте, которая стала невольной свидетельницей, а, возможно, и причиной такого несчастья. На судьбу Жени ему было наплевать с высокой колокольни. Вадиму были нужны его показания против Барковского и Дрязина, он не скрывал эту правду от себя. А ещё ему было страшно за неё, такую тонкую и беззащитную, оказавшуюся один на один с этим жестоким миром бизнеса и коррумпированной политики. Ему было не привыкать, за столько-то лет он усвоил правила игры. Но Настя…
Она продолжала всхлипывать, но по всему было видно, что уже успокаивалась.
– Как? Как такое могло произойти? Почему? – начала растерянно говорить она, немного отстраняясь от Вадима. Понемногу к ней возвращалось самообладание, а вместе с ним пришло понимание ситуации – она сейчас обнимала своего начальника, а это было из ряда вон выходящее событие.
Вадим смотрел на неё с сочувствием и пониманием без тени скрытого подтекста.
– Сам до конца не знаю. Но Сева думает, что меня таким нехитрым образом пытались подставить. Женю ранили моим ножом для бумаг, я им обычно письма вскрываю и посылки. На нём полно моих отпечатков, так что вопрос о моём заключении под стражу был бы автоматически решённым делом. Если бы не ты…
– Я? – Настя поморгала заплаканными глазами, всё ещё ничего не понимая.
– Да, ты, – утвердительно кивнул Вадим и грустно улыбнулся. – Ты вовремя пришла ко мне, я вовремя позвонил Всеволоду. Мы успели сориентироваться и собрать материал и на Дрязина, и на Барковского. Да, пока это только косвенные доказательства, но они есть. Пока я просто под подпиской о невыезде. А могла быть камера…
– О Господи, – вырвалось у Насти. – Когда весь этот дурдом уже закончится?
– Не обещаю, что скоро. Сроков никто толком не понимает. Но когда закончится, с меня поездка в любую точку мира недели на две. Отдохнёшь, подлечишь нервы, просто отоспишься. Такой стресс и бывалому мужику трудно пережить… – он запнулся и посмотрел на Настю, боясь, что расчувствовался и сказал лишнего. Он вполне может неверно истолковать его желание позаботиться о ней. Но Настя смотрела на него с простодушной благодарностью. «Какая же красивая, даже сейчас, не накрашенная и заплаканная», – подумал он.
