– Я не могу одобрить этого. Если вы так намеренны это сделать, пойти на бессмысленный риск ради мнимой утопии, то тогда мне придется вас остановить, либо же вам остановить меня. Альтернативы не может быть, и я не хочу её потому, что все это выше моих сил, я готов к проигрышу в битве, но точно не сдамся.
– Что ты имеешь в виду? – Майя сделала несколько шагов, игнорируя боль в теле, озадаченная и настороженная.
– Бенджамин дал мне обещание когда‑то… он знает что делать…– сказал он, повернув голову и взглянув на своего старого друга, стоявшего в шоке и впервые потерявшего контроль над собой, потому что он и вправду вспомнил то, о чем они говорили несколько раз, еще до всего этого. Тогда было сказано много слов, и даже дано обещание, но сейчас вдруг все встало на места, и Бенджамин увидел в своем старом друге и наставнике откровенное желание, казавшееся ранее лишь безумием.
– Если это то, о чем я думаю, то это того не стоит, – Итан был всерьез удивлен, чуть ли не сменив гнев на милость, – все может быть иначе, не обязательно принимать такое решение, у нас полно времени.
– Твои слова сейчас ещё больше убеждают меня, я не смогу дальше жить, зная, к чему все идет и ничего не делать. И лучше будет, если закончить все сейчас потому, что я устал, и я знаю, мне не победить, а быть зрителем того, как ты вершишь предсказанную историю, я не смогу… это будет мукой и невыносимой болью – жить, зная, что я ничего не могу исправить… хватит такого с меня.
– Пожалуйста, не надо! Мы можем все исправить! – изо всех сил крикнула Майя.
– Позаботься о себе и будущем Майя, теперь только ты сможешь сделать это. Это мой выбор. Я хочу, чтобы, наконец наступил покой, пока не началась война за будущее, в которой я и так проиграю, чувствуя вину за то, что не мог предотвратить. Лучше раньше, чем позже, а так у меня есть шанс встретиться со своей семьей, раз наука не способна на это… Береги себя, и будь аккуратна, – скромная и откровенная улыбка, повергла её в слезы, понимая – этого уже не изменить и его уже не спасти.
– Прощай, Бенджамин, – сказал Кристофер, глядя куда‑то в сторону, не оборачиваясь к нему. В его голосе и глазах читалось истинное освобождение, словно все оставлено позади, и наконец‑то, у него получилось сбросить все оковы.
– Прощайте, старый друг, – с искренним сожалением прозвучал ответ из‑за спины, и если бы Кристофер обернулся, то увидел бы стеклянный взгляд и холодное лицо человека, который прекрасно понял, насколько он лишен иного выхода, делая худшее, во благо своего друга.
