– Я хочу выразить благодарность вам, Людвиг, – произнес Конлон, – за ваше благоразумие и понимание сложившейся ситуации.
– Не обязательно все должно быть так, как вы ожидали, хотя вы и имели полное право на это. Я надеюсь, что смог показать пример мира, который возможен, но только путь к нему в моей истории получился слишком извилистым, что я бы хотел исправить, но отдаю эту честь полностью в ваши руки, мистер Артур Конлон. Мне интересно, а что если бы я отказался уйти с миром?
– Мы оба знаем, как бы мне пришлось тогда поступить.
– Разумеется. Но, знаете, все то долгое время, которое я посвятил изучению истории мира, в котором жил, меня не покидало ощущение или, я бы даже сказал мнение, насколько я лишний в нем. Не в плане событий, происходящих в вашем далеком будущем, не из‑за отсутствия возможности увидеть и поговорить с создателями, а по причине того, что окружающий нас мир живет сам по себе и находит путь к жизни независимо от условий. А я, как и все представители моего народа, лишь машина, не способная к регенерации, или к пониманию искусства, к искреннему проецированию наших мыслей, идей и чувств в нечто уникальное. После встречи с вами я, возможно, впервые чувствую себя полноценным живым существом. Как я уже говорил, людей давно нет в моем мире, но, надеюсь, они есть в том, который ждет меня.
– Надеюсь, там будут хорошие люди, – сказала Майя, получив в ответ скромную улыбку.
Процесс был запущен, части машины внутри большой сферы стали раскручиваться, создавая вибрацию и шум, по которым можно было отследить степень успеха процесса.
Бенджамин следил за приборами и показателями компьютера, и лишь на несколько секунд пересекся с взглядом Людвига, молча смотревшим прямо на него. Он лишь кивнул и скромно улыбнулся, как тот, кто прощается с другом. Бенджамин не переживал, что Людвиг покидает их время, он был рад, что все происходит без каких‑либо проблем, как внутренних, так и внешних. Мысль о том, что его изобретение, на создание которого ушла вся его жизнь, смогла привести сюда робота из будущего, который представлял совершенный мыслительный механизм, безмерно радовала его. Внимание отвлекли показатели машины времени, доходящие до критической отметки, напоминающие те же показатели, приведшие Людвига сюда. Последнее услышанное им был немыслимо громкий крик.
Итан помнил лишь то, как за вспышкой и грохотом, он упал на пол, после чего пришел в себя, четко понимая лишь то, что некий промежуток времени выпал из его жизни. Смятение и дезориентация были основой его ощущений в данный момент, и, буквально оглушенный, он пытался убедиться в целостности собственного тела, проверяя руками лицо и голову, ощущая проблемы со слухом. Глаза заработали первыми, это позволило ему увидеть себя и вычеркнуть из списка подозрений проблемы с собственным организмом, во всяком случае, явных он не заметил. Встав во весь рост, но ещё пошатываясь, первым дело он прикрыл рукой лицо, ибо не заметить, как в его сторону летят искры, было невозможно. Чувство горизонта было нарушено, словно ровный пол заменили на качающуюся в воде лодку. Аппарат, чей запуск произошел несколько минут назад, был уничтожен. Металлические части, окружающие основной механизм внутри, были раскалены докрасна и отбрасывали ярко‑красное свечение, поднимая температуру вокруг. Расплавленная проводка испускала жженый запах и местами искрила. Пластины, находящиеся внутри машины, попросту исчезли, оставив на местах креплений рваные стыки со всех сторон.
