, она уходит куда-то в другие миры и реальности. Лишь тело обращается прахом. Теперь понимаю, что боялся
не того. — на этом стоит остановиться, ни к чему ему знать слишком много. — Но тогда мне было страшно. Я поглощал информацию пластами, чтобы выжить. В оборот шло всё от древних тёмных ритуалов, до строительных чар. — рискованно доверять ему такое, но нужно, чтобы он понял.
Не дав Альбусу вставить ни слова продолжаю.
Этого не должен был узнать никто, не любил вспоминать… Однако, сейчас понимаю, что ни к чему скрывать, казалось бы, очевидное. Надо лишь напомнить об этом, в нужный момент. Правильно, выгодно для себя, подать.
Моя боль копилась годами, так почему бы ей не поработать «на благо обложки»?.. Ничто не должно лежать без дела (главный принципдругойжизни).
— Вы знали, что Лондон бомбили с тысяча девятьсот сорокового года, до сентября тысяча девятьсот сорок четвертого?.. Последний снаряд упал на город в марте тысяча девятьсот сорок пятого года. В дни войны, местные жители стремились помочь нашим солдатам, чем могли. Собралось народное ополчение. Из воспитанников приюта тоже были сформированы отряды разведки. На возраст не смотрели, хоть и совсем мелких детей не брали. — в памяти всплыл тот самый миг, когда ужасающаятишинанакрывает город.
А потом вокруг умирают люди.
— Том?.. Что случилось, мой мальчик? Тебе плохо, может воды?.. С тобой всё в порядке, Том? — вывел из оцепенения встревоженный голос Дамблдора.
— Всё нормально, профессор. Я… Я хочу поблагодарить вас. Запоздало немного, конечно… — сглатываю, не пойми откуда взявшийся, ком.
— За что?
— Вы пытались сделать хоть что-то. Такие вопросы былине вашейзаботой и проблемой, но вы возились со мной. Как и со многими другими. Понимаю, не ребёнок ведь уже. Вы пытались наладить контакт, уберечь, а я злился — по привычке думал, что меня недолюбливают, пытаясь отследить каждый шаг из-за подозрений. И когда попросил вас оставить сирот на лето в школе, вы ходили к директору. Я… тогда был не в себе, нагрубил невольно. Простите. — выдавливаю незапланированную речь, скинув с плеч, как минимум, Эверест.
Честно говоря, сам не понимаю, где здесь ложь. Обманываю ли сейчас его… Себя? Нет. Не сказанно ни слова лжи. Лишь сменил акценты, посмотрел по-другому, как до этого и не додумался бы.
И мне, наверное, взаправду чуточку легче.
— Тебе не за что винить себя, мой мальчик. Я ведь ничем так и не помог. Никому из вас. У меня не вышло. — сгорбился старый директор.
