Я погрузил браслеты в стасис и напитал их огненной и воздушной магией, одновременно размыкая энергетические потоки. Теперь на запястьях у меня было грозное оружие. Это я, как опытный читатель в прошлом земной фантастики, сделал в первую очередь. Я веревки только чуток ослабил, структуру пеньки немного разрушил по принципу гниения. «Вот, кстати, — подумалось, — надо артефакт захерачить от гниения и ржавчины — спрос будет бешеный».
Нет, я, конечно, испугался и продолжал бояться неведомых врагов. Но, признаться, до сих пор воспринимал свое попаданчество, как галлюцинации умирающего мозга. Ну а вы поверили бы так сразу, что не умерли, а перенеслись в магическое средневековье. Ну никак не мог я себя убедить, что реальность — это не игра, а реальность (простите за тавтологию). А в такой магической игре не следует сразу освобождаться и бежать, сломя голову. А следует дождаться похитителей, разузнать что и как (а главное — кто), и уж потом переходить к действиям. Артефакты, конечно, с меня похитители сняли, но с нынешними знаниями я все окружающее мог превратить в артефакт. Что и сделал с браслетами из ридита. Я нынче не вливал энергию в артефакт часами, как нынешние — слепые маги, я мгновенно заливал туда любую магию, воздействуя на структуру самого материала.
Два мужика вошли в сарай одновременно. Сильно запахло дегтем, которым мажут работяги себе сапоги. Братья были широкие, но короткие. И совершенно лысые.
— Ну что, магеныш, — сказал один. — Ссышься от страха?
— Ага… — сказал второй.
Никак близнецы.
Сейчас на тебя заказчик посмотрит, а потом пообщаемся. — Первый был говорлив. — Мы тебя поперва как бабу попользуем, а потом приказано выхолостить. Мы коней холостим, умеем. Будешь мерином, щенок!
— Ага… — сказал второй, менее говорливый.
— Если я — щенок, то как я буду мерином? — усмехнулся я. А скоро заказчик придет, а то пить хочется?
— Я бы тебя напоил, как раз ссать хочу, но не велено тебя до визита заказчика трогать. Им надобно тебя в натуральном обличие видеть.
— Ага…
Чем же я их так разозлил. Не иначе, как тем что сыт и хорошо одет, да и учусь в самой Академии. Голытьба часто ненавидит более удачливых просто из зависти. И в России так было, спасибо Владимир Ильич! Как это у Цветаевой:
Свершается страшная спевка,
Обедня еще впереди,
Свобода — гулящая девка
На шалой матроской груди.
Да за одну Марину Ивановну я бы всех коммуняг, колыхнувших эту аморфную массу — народ, под нож пустил. Если б смог…
