— Общежитие, Ваша Милость, будете брать, есть прекрасные комнаты во флигеле, графские…
— Мне в графских как-то неловко будет, простолюдину невместно…
В левой башне есть уютная квартирка, я сам там раньше жил, пока дом не купил. Пока не занята.
— Сколько стоит?
— По сто золотых в месяц, всего…
— В общем у меня и дом недалеко, вчера купил…
— Восемьдесят в месяц, как приезжему, максимальная скидка…
— Эх, — вздохнул я, отсчитывая золотом и серебром сто шестьдесят, — это за два месяца, потом еще занесу.
— Не пожалеете, Ваша Милость, балкончик, прозрачный потолок в гостиной, полная обстановка и горячая вода подается прямо в умывальню всю зиму.
— А летом?
— А летом горячую воду отключают, вы все равно же на каникулах. Примите ключ, хотя у нас закрывать покои не принято.
Сопровождающий, угрюмый юноша с льняными волосами, зачесанными в хвост, повел меня дальше, в невысокое здание местной церквушки с большим алтарным камнем.
— Возложи сюда обе руки и думай о своем источнике?
Возложил, взглянул на источник. Да он, вроде, подрос за время поездки? Или я его бессознательно тренирую?
Алтарь засветился, стремительно меня цвета: сиреневое — целитель, коричневое с голубым — земляной и воздушной, зеленоватый — водный розовая — ментальная, красная — огненная. Перебрав эти цвета алтарный камень загорелся одним — пронзительно алым с серебряными проблесками.
За спиной приглушенно ахнул второкурсник.
Пошли смотреть мой номер. Или, как его назвать, не комнату же в общаге. Невместно в комнатах жить аристократам, а мы, несмотря на чин и происхождение, одев значок ученика Академии, автоматически причислены к дворянскому статусу. Пусть дворянство попервости личное, не наследуемое, но — дворянство.
Оказалось три комнаты и подсобная кладовка. Да, небольшой балкончик, сплетенный из бронзовых ограждений, хорошая купальня с медной ванной на львиных ножках. Спальня, кабинет, гостевая с прозрачным, из мелких стеклышек потолком. В спальне кровать «на троих», привычная перина и пяток пуховых подушек. На окне толстые зеленые занавеси.
Вполне удовлетворенный вторым временным жилищем, пошел за парнем в библиотеку, бормоча:
Устал я жить в родном краю
В тоске по гречневым просторам,
Покину хижину мою,
Уйду бродягою и вором.
Пойду по белым кудрям дня
Искать убогое жилище.
И друг любимый на меня
Наточит нож за голенище.
Что-то по мере осознания неотвратимости нового мира и себя в теле подростка я стал часто обращаться к поэзии своей Родины. Сам не знал, что столько красивых стихов помню!
