— Согласен на поединок. Но — с тобой, барон. Если одержу победу, пусть сын даст клятву не мстить и отпустить меня с ближними. Если проиграю — мой охранник доложит князю, что все было по чести.
— Смело, мужественно. Что ж раньше притворялись, Ваша Светлость?
— Хотел сохранить инкогнито, Ваша Милость.
— Может обойдемся без схватки? Мой сынок скоро тоже в Академию отправляется — можете вместе поехать.
— Благодарю, барон, но путешествую под видом простолюдина. Мы с папашей поссорились, он не хотел меня на учебу отпускать.
— Ох, что ж вы, молодежь, такие все ершистые. Мой сынок тоже заладил про эту учебу. А зачем нам учиться, когда и так все силы в преображении имеем, в своей звериной сущности. Непокорные юнцы. Ладно, езжайте. А с баронессой я лично разберусь. Она у меня два луга отжала под шумок, такое прощать не намерен — луга заливные, большие.
Мы раскланялись и двинулись в путь.
— От женщин все беды! — сказал я наставительно. — Берта, кто тебе разрешил вмешиваться в беседу аристократов. Михаил, вечером всыплешь ей пяток розг по, сам знаешь какому месту. Или можешь уволиться, жалование выплачу прямо сейчас до конца года… Молчишь, значит согласна с наказанием.
И я вырвался вперед, разгоняя пыль большака.
Но далеко не ускакал, меня догнал небольшой (в пять человек) отряд оборотней. Во главе скакал юный барон, сын медведя:
— Позвольте представиться, княжич, я барон Валентин Харьков. Давайте все же вместе поскачем в столицу утром, а сегодня уже и обедать впору. Отец просил передать княжичу наше уважение, он остался у баронессы. И поручил мне оказать вам со свитой наше гостеприимство.
Я на миг задумался и пришел к выводу, что в компании с медвежонком будет безопасней путешествовать. Ну и веселей, наверное.
— Аллин, — коротко кивнул я, не слезая с коня, — мне приятно. Только не забудь, барон, что я путешествую инкогнито. И давай на ты, что нам чинам меряться.
Когда подъезжали к замку медведей (такой же двухэтажный каменный домик и забор вокруг построек) я подозвал сержанта и сказал ему:
— Ты не вздумай там Берту лупцевать. Припугнули и хватит. Вечером скажешь, что простил я её.
А уже вечером, после бутылки неплохого вина и жесткого жаркого (для меня жесткого) я напомнил Валентину:
— Валь, мы перед столицей разъедемся, чтоб мое простолюдинства не рушить. И я к тебе буду обращаться, как к аристократу. А ты мне можешь тыкать, понарошку не считается.
— Как скажешь, Аллин. До столицы еще доехать надо…
