Он ушел, а я двинулся в спортзал — надевать усилители. Ускорю-ка я процесс обретения сил. Тем более, что пробовал с разным оружием… так руки, тело помнят нужные движения. И с саблей, и со шпагой и, даже, с шестом. Моего предшественника в этом теле учили на совесть.
В коридоре встретил ту мелкую служанку, она, скорчившись около стены, тихо плакала.
— Чего плачешь, дура? — окликнул я девушку.
— Ой, простите, Ваша Светлость!
— Так чего плачешь-то?
— Увольняют меня, опять в деревню возвращаться, а потом замуж выдадут за Ваську рябого, а он старый…
— Чего увольняют-то, разбила чего или ленилась?
— Вы, Ваша Светлость, правда не понимаете? Из-за вас и увольняют!
Я придвинул, раскинутые вдоль коридора банкетку, сел.
— Поясни?
— А то вы не знаете! — дерзко заявила девчонка, не вставив мою Светлость.
— А то ты не знаешь, что я память потерял.
— А то все знают, что вам, Ваша Светлость, целитель её совсем восстановил.
Я старательно покопался в памяти реципиента и не нашел там ничего, кроме того, что парень походя пользовался телом этой девчонки. Как впрочем, и другими молодыми служанками.
Параллельно вспомнилось как ставил на колени ту покорную служанку и походя скидывал напряжение. В обычаях аристократических родов было приглашать на службу симпатичных девушек для утех вельможных подростков. Девушкам потом целитель восстанавливал невинность, а зарплаты хватало на хорошее приданное.
Стало стыдно.
Тем более, что молодое тело постоянно напоминало моему ветхому сознанию, что оно — тело весьма юное.
Эту девушку, вроде, матушка и пригласила на службу для сыночка — подросткам надо иметь кого-то для сексуальных утех. Заодно пришла память и о том, что от неприятных болезней, как и от беременности, защищали целительские амулеты, воздействующие и на девушку. В обычаях аристократических родов было приглашать на службу симпатичных девушек для утех вельможных подростков. Девушкам потом целитель восстанавливал невинность, а зарплаты хватало ее семье и на корову, и на лошадь.
— Извини, я после болезни еще не совсем оправился. Я скажу маме, чтоб тебя не увольняли…
И был озарен взглядом, широко распахнутых глаз (глазищ!).
— Вы, Ваша Светлость, извинились перед дворовой девкой! Спасибо, я никому не расскажу!
Девчонка умчалась, а я растерянно почесал макушку и опять огорчился длиной волос, которые быстро пачкались, а мыть их совершенная трагедия. Как только женщины всю жизнь такую шевелюру носят! А девушка ничего так — симпатичная. Надо же, как много значит в этом мире обращение, атрибутика отношений!
