Когда Бамби повзрослела и стала проводить много времени в компании друзей и поклонников, она перестала говорить странные вещи, которыми пугала всех в детстве. Однако со временем Сиван поняла, что она просто хранила их в себе, чтобы не нарушать спокойствия в отношениях с матерью, которая теперь, с появлением Долев, стала еще более занятой. Сиван помогала родителям как могла и любила играть со своей младшей сестрой. Бамби же не проявляла к ней никакого интереса.
– Она как кукла, – говорила Бамби. – А на что мне кукла? Я никогда их не любила. Вот когда она подрастет и начнет изъясняться, тогда мне будет, чем с ней заняться. Я вообще не понимаю, зачем маме с папой понадобился еще один ребенок. По-моему это довольно отвратительно.
– А что ты будешь делать, когда у тебя самой будут дети? Будешь игнорировать их, пока не вырастут?
– А я вообще не уверена, что у меня будут дети.
– У всех есть дети.
– Нет, не у всех. И у меня не будет.
Сиван не понимала, почему Бамби неприязненно относится к Долев. Она была добросердечной и всегда всем помогала: у кого-то из детей были проблемы со спортом – она бралась тренировать его, требовалось украсить клуб к празднику или организовать выпускной вечер – Бамби вызывалась первой и всегда придумывала что-то оригинальное. Она всегда и везде успевала, всем помогала и поднимала настроение. Но Долев она упорно не признавала.
Иногда у Бамби случались срывы. Раз в несколько месяцев она замыкалась в себе, надевала черные очки, которые делали все вокруг мрачным и плоским, говорила, что плохо себя чувствует и целую неделю не вылезала из кровати. Поначалу Рон и Айя снова запаниковали, но Бамби убедила их, что это просто мигрень, и они оставили ее в покое. Сиван же заподозрила сестру в обмане и стала наблюдать за ней. Одно время она даже записывала все, что происходило с Бамби в эти «черные периоды», как она их называла. Она принимала все так близко к сердцу, что это отразилось и на ее настроении. Когда Бамби говорила, что плохо себя чувствует и просила оставить ее в покое, Сиван тоже впадала в уныние. Но что она могла сделать? Бамби была вполне взрослым, разумным и сильным человеком. Ее нельзя было заставить делать то, что ей не хотелось. Ни Сиван, ни кому-либо другому не пришла в голову мысль обратиться за помощью к психологу. Обычно Бамби отвергала все попытки Сиван обсудить эту проблему, но однажды сказала ей, что в те дни, когда у нее была «мигрень», она чувствовала такое ужасное одиночество и так страдала, что иногда ей казалось, что душа ее вот-вот оставит тело и вознесется туда, где обитают феи. Это одиночество действовало на Бамби разрушительно, на нее просто страшно было смотреть. Но потом все проходило, и она снова возвращалась к жизни во всей своей красе и с прежней знергией. И так же, как это произошло с ее худобой, все привыкли, что время от времени у нее случаются головные боли, которые выключают ее на несколько дней, и решили, что так как абсолютно здоровых людей не существует, и у каждого могут быть свои проблемы, не стоит обращать на происходящее с Бамби особого внимания. И лишь Сиван в такие периоды погружалась в печаль. Но зато когда Бамби возвращалась к жизни, Сиван тоже испытывала неописуемое счастье. Они хватали доски для серфинга и бежали к морю, смеясь как сумасшедшие. В эти дни им почему-то всегда везло с волнами, а когда они, замерзшие, выбирались на берег и заворачивались в полотенца, то крепко обнимались и подпрыгивали вместе, словно были одним человеком, смеясь от счастья. Вся грусть Сиван исчезала, как по мановению волшебной палочки – ведь ее сестра снова была с ней. Так и продолжалась их жизнь, словно на качелях – вниз и снова вверх.
