Сам не знаю почему, меня это насторожило. И, пользуясь статусом командира группы, я запросил данные о последних изменениях маршрутов на границе с Инди 41-15. Выяснилось, что этот сектор уже четыре месяца пользовался дурной славой и панцири тормозили земные корабли, вынуждая их облетать свою территорию обходными путями. На официальные требования дать разъяснения хранили молчание, посол Роатана на Земле утверждал, что ничего не знает.
Мы проболтались в космосе уже примерно пару недель, когда с Земли начали поступать тревожные вести. Сначала отрубились дальние разведывательные спутники, фактически лишив планету способности контролировать свои рубежи, потом пропала связь с агентами в колониях-поселениях и портах. Напряженность росла, поползли слухи, что панцири стягивают войска к границам буферных зон рядом с колониями людей. Почти ежедневно мы отправляли запросы на возвращение домой, но нам приказывали оставаться на месте. А через месяц на связь вышел командир взвода тактической разведки Даниил Кеплер и попросил – не отдал приказ, а именно попросил – на малой скорости облететь Роатан по гелиоцентрической орбите. На вопрос, что он там ищет, неохотно рассказал о перехваченном сообщении, в котором прозвучало слово «Фоарон». Это противоречило здравому смыслу. Все знали, что Роатан – родительская планета, большую часть население которой составляли недавно вылупившиеся малыши. Разместить на нем грязное тяжелое вооружение означало поставить под угрозу будущее целой расы. Но все же я согласился выполнить просьбу и, не уведомив начальство о перемене дислокации, приблизился к планете.
Из-за густой атмосферной облачности высокочувствительные радары не смогли засечь на Роатане следов магнитного излучателя, я передал данные Кеплеру и получил разрешение возвращаться домой. Однако повинуясь смутному чувству тревоги, терзавшему меня с первых дней дежурства, решил задержаться и облететь планету еще раз. Мне не давала покоя мысль, что мы что-то упускаем. Несколько дней я кружил над Роатаном, игнорируя гневные взгляды своих солдат и осуждающий шепот за спиной. Время тянулось невыносимо медленно, а потом в одно мгновение ускорилось до предела, оставив мне всего несколько минут для принятия решения.
Утром семнадцатого ноября, на тридцать шестой день дежурства, радары корабля зафиксировали в атмосфере Роатана мощнейший электромагнитный всплеск. Сначала я решил, что это реакция планеты на солнечную вспышку, но затем вспомнил слова Кеплера и ощутил, как волосы на голове и теле поднимаются дыбом. Всплеск такой силы мог означать, что на Роатане активировали «Фоарон» – запрещенное во всех галактиках оружие, способное с одного выстрела уничтожить космическое незвездное тело. Снаряд-игла, выпущенный из «Фоарона», легко пробивал планетарную кору и мантию и, достигнув ядра, взрывался. На первой стадии оружие испускало импульс, формирующий в космосе противоположно заряженные черные дыры, на второй создавало космические струны, стабилизирующие червоточину. На третьей посылало сквозь проходимую кротовую нору магнитные волны, которые глушили всю электронику и вырубали орбитальные оборонные спутники атакованной планеты, и на релятивистской скорости запускало снаряд.
