Ирсанов медленно встал и, не говоря ни слова Илье, а только широко улыбаясь ему, нагнулся к Илье и бережно взял его на руки и понес к воде.
Он бережно опустил Илью в воду и оба они начали тихо плавать, стараясь быть ближе один к другому.
– Ты давно мне нравишься, Илюша. Очень давно.
– И ты мне, еще с Озерков.
– А что же ты молчал тогда? Я бы тебя всегда целовал, сколько тебе захочется.
– Да?
– Честное слово.
– Я стеснялся, Юра. Я очень стеснялся...
– А теперь не стесняешься? —лукаво спросил Ирсанов и подплыл к Илье со спины. Выплыв на мелководье, он сильно прижал к себе Илью, всем своим существом чувствуя готовность Ильи продолжить их игры. — Вот видишь, я теперь тоже не стесняюсь. — Сказав это, Ирсанов выпустил Илью из своих объятий, показывая Илье себя без всякого стеснения.
Вытираться полотенцем было уже бессмысленно. Оно лежало на земле все в еловых колючках, которые никак не хотели с него стряхиваться. И тогда мальчики снова легли на полотенце и стали обсыхать.
– А ты когда узнал, что стал уже большим, Юра?
– По-настоящему — сегодня, с тобой.
– Я так и думал, — уверенно сказал Илья.
– Почему? — удивленно спросил Ирсанов.
– Потому что... Потому что я тебя люблю, Юра, — выпалил Илья. — И хочу тебе всегда делать это.
– Что «это»?
– Чтобы тебе было приятно. Всегда-всегда. Только тебе одному.
– А разве есть кто-то другой? — забеспокоился Ирсанов и приподнялся над Ильей. — – Разве есть? Скажи. Разве так бывает?
– Не бывает, — уверенно сказал Илья. — И никогда не будет. — С этими словами он прижался губами к губам Ирсанова, но как бы не для поцелуя, а с каким-то иным смыслом, в котором Ирсанов прочел нежность и верность Ильи.
– Это как сон, Илюша, — прошептал Ирсанов, снова откинувшись головой на короткую траву и смотря ввысь. — Один раз мне как-то однажды приснилось, что мы с тобой целуемся...
– И мне снилось. Много раз. Снилось, что ты меня ласкаешь, как сегодня, и целуешь, а я тебя тоже целую, всего тебя, понимаешь?
– Понимаю.
– А еще мне снилось, что ты...
– Что я? — с волнением и интересом спросил Ирсанов.
– Ну что ты, Юра... Что ты... Что ты очень хороший.
– Ты тоже хороший, Илюша. Самый хороший. Самый-самый.
Говоря это друг другу, мальчики снова почувствовали острое влечение один к другому. Но Ирсанову теперь хотелось, чтобы Илья без конца на него смотрел и восхищался им, его мужественной силой. И Илье хотелось того же.
Им обоим хотелось сейчас, чтобы эта светлая ночь, в которой они открылись друг другу с неведомой прежде стороны, со стороны своих давних догадок друг о друге, никогда не кончалась. Они не хотели и не могли сейчас даже подумать о том, что жизнь — эта наша всеобщая мачеха — когда-нибудь, а может быть, и очень скоро, разлучит их, и такую ночь им больше никогда уже не пережить, не прочувствовать, не узнать.
