«Вали в свою Грецию». Мне не послышалось?
Липкий противный страх колко пробежался по спине. Она все знает? Знает, что я здесь?
— Я и не отсвечиваю. Успокойся, пожалуйста.
Вместо ответа она сбросила вызов. Я не расстроилась. А потом уже с другого номера на мой посыпались фото. Их было не так уж и много.
Счастливая красивая Аделина с Данизом. Этот червяк нисколько не изменился, только взгляд стал еще наглее. Потом папа с Гелей, танцующие на свадьбе, я быстро перелистнула, потому что сердце предательски заныло.
Сева с женой. Красивая девушка, ему подходит. И судя по только что распустившимся листьям деревьев, фотки совсем свежие.
А при взгляде на следующий снимок мое сердце просто остановилось. Я увидела Германа, точно в такой же одежде он был вчера у меня. Нежно обнимал какую-то высокую брюнетку, ее лица не было видно. Зато я видела Германа. Он был счастлив.
Кора
Телефон выскользнул из рук и с тихим стуком упал на пол. Я не стала его поднимать, не посмотрела, не треснул ли экран — мне было совершенно безразлично. А ведь это его подарок, Германа. Я даже рядом с этим телефоном не могла находиться, как будто он был заражен смертельным вирусом.
Вскочив, я выбежала из кухни — теперь очень не скоро захочу есть, если вообще захочу. Но когда дошла до спальни, я не смогла заставить себя зайти в нее. Ведь это место больше других напоминало мне о нем. Здесь я засыпала в его руках, здесь он впервые рассказал мне о своей боли, здесь я провела свои самые лучшие мгновения, потому что решила, что не просто нужна ему, а что у нас с ним есть будущее. Потому что я для него что-то значу.
«Ты не способна увлечь такого мужчину, как он». Так или почти так говорила мне Аделина, когда Герман еще был нашим «садовником» и мы обе не знали, что на самом деле он и есть грозный Аид, которого все боятся.
На глазах выступили слезы, я зло смахнула их, будто это они были во всем виноваты. В груди больно жгло, меня выжигали изнутри, я дышать не могла. Стояла, прислонившись спиной к двери, и плакала. А потом медленно сползла на пол.
Это явно было вчера. Он сначала обнимал эту женщину, а потом зачем-то поехал ко мне. А может, наоборот — сначала со мной, а потом с ней.
Никогда не видела его с женщинами, и вот, пожалуйста. Я не представляла, что может быть так больно. Передо мной словно приоткрылась дверь, в которую меня заставили заглянуть, а я… я не готова вот это видеть все! В голове одно за другим возникали воспоминания: как он первый раз взглянул на меня, как сразу понял, что мне не место в его подвале, как не разрешил никому из своих парней ко мне подойти… Я с садистским упорством вытаскивала из себя все эпизоды, где Герман был рядом с какими-то женщинами. Он смотрел на них всегда спокойно, иногда даже холодно, как на ту же Адельку. Даниз одним взглядом мог облизать тебя так, что хотелось тут же помыться. Его брат себе такого никогда не позволял. Может, если бы я раньше видела вокруг него разных девиц-однодневок, мне было бы проще и я бы не захлебывалась сейчас слезами.
