Мы оказались в небольшой комнате, больше напоминающей кабинет: мягкая кожаная мебель, стол с креслом и большая панель на стене. Все в темных тонах, разумеется. Очень строго и мрачно. Окон здесь не было. Я невольно усмехнулась.
— Тот, кто прозвал тебя Аидом, хорошо разбирался в твоих привычках.
— Ты голодна? — спросил Герман, игнорируя мои слова. — Сейчас сюда все принесут.
— Я не хочу есть. Но если есть вода или сок…
Горло и в самом деле пересохло. От волнения и… страха.
— Держи. — Герман протянул бутылку с минералкой. Сам уселся в кресло и скрестил руки. Он подождал, пока я сделаю пару нервных глотков, и лишь потом произнес: — А теперь рассказывай, что случилось, Кора.
Я судорожно нащупала в кармане платья разбитый мобильник. Я о нем совсем забыла! Герман не сводил с меня глаз, пока я решалась, наконец, сказать то, ради чего приехала. Оказывается, мне было страшно сказать это вслух. Он молча ждал.
— Я здесь, чтобы тебя предупредить. Есть люди… Тебя хотят убить!
В комнате повисла тишина. Герман не вздрогнул, не удивился, даже не моргнул. Он продолжал смотреть на меня со спокойной сосредоточенностью.
— Т-ты… знал? — севшим голосом спросила я. — Или ты мне не веришь?
Я вытащила разбитый мобильный и снова безуспешно попыталась его включить.
— Ты ради этого прилетела в Москву, наплевав на договор с отцом? — Герман говорил медленно, словно самому себе не верил. — Ты понимаешь, что дала Арсению повод лишить тебя денег?
У меня чуть не выпал телефон из рук. Он это серьезно?
— Я боюсь за тебя! Неужели непонятно? При чем здесь папа?! Эти люди хотят тебя убить! — я почти кричала, слезы уже подступали к глазам. — Он так и сказал: «Аиду пора отправиться в ад!»
— Кто сказал? — негромко спросил Герман. В его глазах появилось нечто, что заставило меня обхватить себя руками и опустить взгляд.
— Я не знаю его, — нехотя прошептала я. — Только имя: другой, который постарше, назвал его Димой. Я их сфотографировала, но у меня телефон разбился. Я не знаю, получится ли восстановить фотки. Ты мне не веришь?!
Герман легко поднялся с кресла и встал рядом, почти касаясь меня.
— Ты плачешь? — Он мягко коснулся пальцами моего подбородка и, чуть приподняв его, заставил посмотреть ему прямо в глаза. А потом, словно сам не понимая, что делает, обхватил руками мое лицо и жадно поцеловал меня.
