— Не отрицаю абсурдность ситуации.
Разговор продолжался на повышенных тонах. С моей стороны естественно. Ник же был собран и спокоен.
— Егор в дерьме — факт. Вытащить его можешь только ты. Если он, конечно, ещё жив. — покривил, со странной усмешкой губы.
— В смысле ещё? — спросила, подкатив глаза, раздражаясь от непонимания.
— Для тех, кто в танке: жила была девочка Алиса, с очень могущественным и жестоким дедом. — начал говорить так, словно сказку слабоумной рассказывает — Опустим часть с твоей косячностью, залётами и договором. — вернул на секунду адекватность, но всего на секунду и продолжил — Мальчик Егор подло воспользовался своим положением и сильно обидел Алису. Из любви к своей семье, жестокий дед похитил обидчика внучки и удерживает того в подвале, обещая убить ублюдка.
— В смысле…
— Аллилуйя. — прошептал, задирая голову к верху.
— Ну а мне какое до этого дело? — придала лицу эмоцию “камень”.
Это ведь не может быть правдой? Мой дед Лёша не такой. Может в начале карьеры он и мог творить разного рода безумства. Но ведь не сейчас, правда?
— Просто поговори с дедом. Тебе ведь не плевать.
— Плевать. — ответила слишком скоро.
— Врёшь. — уловил мой взгляд, наполняющийся слезами — Ты мне должна помнишь?
— Ничего я не должна. — отвернулась, часто моргая.
— Услуга за услугу. Ты сказала “идёт”, помнишь?
— Помню. — буркнула, нахмурив брови.
*31 декабря*
— И что, у тебя есть что-то вроде комнаты пыток? — спросила, складывая руки на груди, в защитном жесте.
— Алиса. — с усмешкой покачал головой дед.
— Ему больно? — ещё один вопрос, после небольшой паузы.
Старалась выглядеть больше, чем равнодушной, так словно мне плевать на него ровно так же, как и на судьбу племени Чимбу.
— Больнее чем тебе. — едва склонил голову набок, сканируя меня взглядом.
— Мне не больно. Меня убили. Вы. — намеренно добавила последнее, дабы горячо любимый родственник не перекладывал всю вину на Романова.
— Он не имел прав на тебя. — строго отрезал, резко включив “бигбосса” — как говорит Слава — И ответит за это.
— Это была моя инициатива. — вру, стараясь не отводить глаз, от пронзительного взгляда дедушки — Соблазнила, воспользовалась, бросила. — поджимаю губы, прекрасно понимая, что он мне не верит, но вру до конца.
От одной только мысли, что ему причиняют боль или его вовсе может не стать — сердце сжимается до боли и предательский ком подбирается к горлу. Ладно! Не от одной, от двух. Всё же врезать как следует ему стоило!
