Да, Найдер был рядом с ним. И он никогда не пересекал черту, позволяя Разу самому решить, чего тот хочет. Не то что она. Рена знала, что своими словами порой грубо лезла к Разу, всё что-то пыталась достать, узнать, выпытать. Потому что она знала, что внутри там так и сидит тот преданный мальчик, который хочет снова поверить и взяться за протянутую руку. И Рена ждала, что он возьмётся за её раскрытую ладонь, как однажды она ухватилась за него и спаслась.
Только вот смех в ответ на слова Мики прозвучал как-то натянуто. Рена уперлась руками об стол и серьёзным голосом произнесла:
— Давай-ка переходить к делу. Что ты можешь сказать о дане Адване? Он с вашей кафедры.
— Ну, я знаю его, — задумчиво протянула девушка и отложила посуду. — Давай не будем говорить о нём?
Рена нахмурилась. Она всегда платила хорошо, но если Мика отказывается от денег, дело совсем нечистое.
— Почему? Расскажи всё, что знаешь. Я заплачу тысячу линиров.
Рена отчетливо видела отразившуюся на лице нортийки борьбу жадности и страха.
— Не стоит, поверь, — в голосе Мики послышалась настоящая мука. — Знаешь, я ведь присматривалась к дану Адвану. Он хорош собой и богат — ну, ты понимаешь, о чём я. Так вот, о нём лучше не узнавать лишний раз. У него могущественные покровители. А в последнее время многие интересуются даном Адваном. Не к добру это.
— Пять тысяч линиров. Что ты знаешь, Мика?
— Ничего, что ты хочешь узнать! Нет, в этот раз мы не договоримся. Ну, я думаю, тебе пора.
— Мика…
— Тебе пора! — взвизгнула девушка. — Не спрашивай меня ни о чём!
Рена сжала перчатки. Мика что-то знала, и на неё была последняя надежда. Она не могла вернуться без информации: ради Раза, даже ради Найдера. У отца было выражение: «бедовые мальчишки» — оно отлично подходило для этих двух. И она ну никак не могла оставить или подвести своих бедовых мальчишек. Они ведь всё равно не отступят, так надо дать им хороший старт.
Рена вытянула на обеих руках указательные и средние пальцы, переплела, а затем быстро развела в разные стороны и сжала ладони в кулаки. Мика с криком схватилась за глаза.
— Тихо. Если ты мне всё расскажешь, зрение вернётся. Если нет — что же, ты сама сделала этот выбор.
Голос звучал холодно, но Рене казалось, что она горит огнём. То ли из-за магии, то ли от стыда.
В больницу она угодила после того, как из-за её силы погибли люди, и тогда девушка зареклась, что больше не призовёт магию. Не сдержала обещания. Затем сказала, что будет использовать её, только когда помощь понадобится Разу или Найдеру: освещать, ослеплять, ударять. Не сдержала и этого слова. Оставалось всего одно обещание: не использовать магию, чтобы убить. И если она однажды нарушит и его… Рена не знал, что тогда.
