Я не видела перерожденного, не чувствовала холода и атак ветра, я неспешно вытаскивала из клубка нитку. Никогда не думала, что этот процесс настолько сложен. Я не любила шить, но отмотать нить, порвать ее и вдеть в иголку не представлялось проблемой, потому что нить была одна. В моем клубке их были тысячи. Хорошо, что мне удалось заметить и ухватить конец. Он оказался невероятно скользким и вертким, все норовил выскользнуть из пальцев. Я едва-едва удерживала короткий хвостик, гадая, что с ним делать, когда вытащу. Стоило усомниться, проявить слабость, как он вырвался из хватки и скрылся в переплетении таких же витых шнуров. Я открыла глаза, когти крима полоснули воздух и лязгнули по мечу эрт Лагора. Завязалась схватка — Ренд впервые сражался с сумеречным. Ему поединок был в диковинку, мне — нет. Уши закладывало от рева крима, и я обязана была это прекратить. Пользуясь тем, что эрт Лагор отвлекает сумеречного, как можно скорее прикоснулась к перерожденному. Моя магия еще при мне, и пальцы сами сложились в кулак. Забыв о пощаде и душевной боли, я изо всех сил ударила чудовище. По этому странному, еще белому, без признаков шерсти, но уже без одежды телу разбежались холодные искры, чтобы покрыть его ледяной коркой.
Я думала только о возможных жертвах крима, в ужасе скрывающихся за тонкой деревянной дверкой. Мать и четверо детей. Они не виноваты, что когда-то их отец столкнулся на каменистой тропке с семьей ар-де-мейцев и испугался за свою жизнь. Я повторяла слова Рейна: «В прошлой войне нет правых и виноватых, каждый северянин ощутил на себе, что значит быть жертвой!» — и стискивала кинжал.
Я не дрогнула, когда мой клинок пронзил сердце сумеречного, и присела, давая эрт Лагору одним махом снести голову крима. Но отвернулась, чтобы не видеть, куда она катится. Одна из нитей в темном клубке скукожилась и обратилась в пепел. На языке отчетливо ощущался горький привкус сожаления. Я судорожно сглотнула и нашла в себе силы оглядеться.
Эрт Лагор, проследив за мной ошарашенным взором, сходу собрался и спросил:
— Куда его?
— Похоронить, — мне не хотелось давать самой себе новые опрометчивые обещания.
Я просто буду учиться — возможно, когда-нибудь у меня получится перемотать светлый клубок.
— Спрятать, — с нажимом произнес рыцарь, и я устало кивнула.
— Никто не должен узнать о случившемся. Пусть жители думают, что вьюга бесчинствует, — взгляд выхватил пятна крови на белом снегу.
Я не успела моргнуть. Ветер жадным языком слизал каждую темно-красную каплю и громко потребовал еще.
