Мы с Рилиной разом онемели и ошарашено переглянулись, но хорошенько расспросить Тижину не удалось. К нам спустился Алэр и позвал в зал, в котором уже находилась Беккит со свитой.
Он всеми силами старался отвлечь меня от давящих, мучающих мыслей, в которых я раз за разом умоляла Хранителей послать мне подсказку. Но небесные покровители оставляли без ответа мои просьбы.
Супруг сокрушенно качал головой, да и я была бы рада безоглядно довериться его заботе, но внутреннее чутье мешало, а слова Тижины набатом звучали в голове. Благодарила Алэра за поданные кусочки мяса, заботливо разложенные на моем блюде, за свежую зелень, выращиваемую по его приказу в небольшом зимнем саду. Я рассеяно улыбалась и медленно поглощала еду ради здоровья будущей наследницы.
Не знаю, почему именно сегодня я подумала не просто о ребенке, каком-то отвлеченном понятии, а о дочке.
— Почему ты уверена, что родится девочка? — тотчас откликнулся Рейн.
— Потому что так распорядилась Некрита. Одна королева должна подарить жизнь другой.
— А если… — озадачился супруг, но я его остановила.
— Первой будет девочка — это закон — Ар-де-Мею нужна новая королева.
Он с задумчивым видом принял мой ответ, а потом наклонился, став еще ближе, и жарко пообещал:
— Мы не остановимся.
Я повернулась к нему и замерла, любуясь демоном, доставшимся мне в мужья. Весь его облик излучал силу, величие и уверенность. Лицо было прекрасно и одухотворенно, и я знала, в этот миг он грезил, какой родится наша дочка.
Жаль, не я одна не сводила с Рейна жадных глаз. Беккитта тоже грезила наяву, и я отчетливо понимала, что скрывается за ее мечтами. Какая-то злая, расчетливая мысль билась в хитрой голове са'арташи. Она долгие недели вынашивала свой недобрый замысел и сейчас готовилась преподнести его нам. Чудилось, что не музыка менестреля разливается по залу, а грохочет, словно гром, эхо страшных мыслей Кровавой королевы.
Незаметно для самой себя я взяла Алэра за руку, и его надежная, мозолистая ладонь стиснула мою. Он собирался что-то произнести, но Беккитта опередила. Она поднялась и взмахнула своей холеной рукой, требуя тишины.
Она говорила негромко, но речь ее отчетливо слышалась в каждом уголке зала. Менестрель не терзал струн лютни, замерли акробаты, утихли разговоры.
— Славный эр, — сладкоречиво обратилась она к Алэру, стоящему рядом, — мы с вами недавно говорили о подарках, — кинула игривый взор, предлагая лорду вступить в беседу.
— Да, — невозмутимо согласился он.
