Ухожу, так и не получив от него ответа. И всю дорогу от подъезда до ворот не отпускает странное чувство, будто я что-то важное забыла у Морозова. Умом понимаю: нервы шалят, все вещи со мной, но почему-то тянет назад.
Я даже не сразу сообразила, выйдя на дорогу, что ко мне обращается какая-то девчонка.
— Вика! Привет! Как ты? Уже перевелась?
Перед глазами Лена Дятлова, маленькая верткая одногруппница и бывшая соседка по общаге. Которая люто меня ненавидит. И постарается сделать все, чтобы мне было больно.
Вот только бабских разборок мне сейчас не хватало!
— Ты здесь ночевала? У Морозова? Ну да, он говорил, тебе ведь жить негде, а у них в семье принято помогать… Так здесь теперь останешься? Или тебе все-таки квартиру снимут?
Она прекрасно знает, что я ее терпеть не могу. И знает, почему. Но зачем-то сейчас, когда нет никого рядом пытается делать вид, что заботится обо мне. Кто-то ловит кайф от выяснений отношений, скандалов, драм и истерик на всю округу, но я даже разговаривать с ней не буду. Поэтому просто обхожу Дятлову справа, стараясь близко к ней не подходить.
— Ты для него просто бедная родственница, поняла?! — слышу в спину. — Я все про тебя знаю! Еще увидимся!
Да что б не было большей беды в моей жизни, чем паранойя Лены Дятловой!
Такси уже подъехало, надеюсь, что за мной. Я даже спросить не успеваю, как водитель сам называет мой адрес. Вот и славно. Бросаю прощальный взгляд на дом за высокой оградой и вижу, как охранники пропускают Дятлову внутрь на территорию.
Кто бы сомневался! Мог бы и не ждать, пока я уйду. Мне плевать.
Дорога до моего Южного Бутова занимает два часа. Два часа жизни! Похоже, мне пора привыкать к столичным пробкам. Хотя, нет, не придется. Моим видом транспорта будет метро, на такси рассекать по Москве точно не буду.
В квартире все такой же беспорядок, кухню еще предстоит разобрать и отмыть все, что получится. И все-таки здесь мне спокойнее, чем у Морозова. Вот только на окно надо будет поставить решетку.
Смотрю на экран телефона и улыбаюсь. Папа! Наконец-то. Сто лет с ним не разговаривала. А событий много произошло.
— Привет!
— Привет, родная! Ты как? Обустроилась? — Голос у папы уставший. Скорее всего, опять не выспался, он у меня сова, раньше двух обычно не засыпает.
— Обустраиваюсь. Пока еще не все готово. Как выставка прошла?
— Нормально, — отвечает с секундной задержкой, и я понимаю, что продать ни одной картины не получилось. Иначе бы уже похвастался. А врать папа у меня не умеет.
