— Вик, ты там ночевать собралась? Есть более уютные для этого места. Я покажу.
Почему в каждой, почти в каждой его фразе я слышу подтекст, двойной смысл? Может, пора завести парня?
Как бы то ни было, но Морозов прав: прятаться в ванной всю ночь глупо. К тому же он тоже собирался принять душ. Ну конечно, душ! Зачем мне это бурлящее корыто? Контрастный душ, к которому я привыкла с детства, вернет голове ясность.
Здесь в ванной есть душевая кабина! Вообще, чего здесь только нет — даже маленький диванчик на изогнутых золотых ножках и, конечно, лепнина на потолке. Видимо, какая-то специальная, раз не отваливается из-за влажности.
Три минуты, всего три минуты могут кардинально изменить человека! Снять напряжение, уничтожить недовольство собой и вернуть ясность разуму. Это всего лишь Морозов, от одного вида которого меня трясет, самый неподходящий мне человек. Ну и что?! Завтра он уедет, переключит свое внимание на что-то более интересное. А я наконец поговорю с папой, узнаю, когда он приедет ко мне. Позвоню в «Вышку», потом в РГГУ. Обязательно выясню, где Скалкина и вернется ли она ко мне жить. Надеюсь, что Холодов заберет ее обратно. Тамара вряд ли сможет долго прожить в таких условиях. Слишком домашняя девочка.
Пижаму я, конечно, не брала. Домашняя рубашка и длинные шорты. В них и спать буду. Если вообще засну. Волосы мокрые, но сушить феном не хочу, достаточно полотенца.
Он стоит в коридоре, будто ждет, когда я выйду. Уже не в полотенце, а вполне себе одет — на нем футболка и джинсы. Это радует, к тому же одежда немного скрадывает объемы, и Морозов не кажется таким уж здоровым. Просто высокий плечистый белобрысый орангутанг с проблеском интеллекта в глазах.
— Ты нашел, где помыться?
Он довольно кивает головой, а я вижу, как капельки воды сбегают с его волос вниз по шее.
— В гостевом санузле есть душ. Заодно проверил, как работает. Есть пошли.
Чего?! Еда? В три часа ночи?
— Я спать хочу. А когда проснусь, позавтракаю у себя дома. Как только выберусь отсюда.
— Как хочешь, конечно, но есть бутерброды с индейкой и горчицей.
Наверное, надо смириться с тем, что мама и правда все обо мне рассказала Морозову. Даже о любимой еде. Вопрос только — зачем? Мы никогда не станем одной семьей.
— Жаль, что я не люблю индейку с горчицей. Спокойной ночи.
Вижу, что на большом диване уже лежат две подушки и большой, явно очень теплый ворсистый плед. Не спрашивая больше ни о чем бугая, просто укутываюсь в тепло и отворачиваюсь к спинке дивана. Очень мягкой, кстати.
