Ни трусом не был, ни глупцом
Хозяин, хоть и запер дом.
Вернувшись, дверь толкнула дама:
2200 Закрыта. Убоявшись срама
При осмеянии публичном,
Коль в виде неблагоприличном
Ее застигли б, молвит: „Сир,
Зачем нарушили вы мир
Меж нас? Дотроньтесь до засова,
Откройте дверь, прильните снова
Ко мне. Мой не прошел недуг,
Стерпеть не может сердце мук“.
— „Э, нет, — он молвит, — в дом ни шагу!
И с вами я в постель не лягу.
Презрен будь тот — кто б ни был он, —
Кто верит слову подлых жен.
Мне ясно все, обман прозрачен,
Давно я вами одурачен“.
— „Ах, — та в ответ, — любезный друг,
Ваш гнев напрасен. Из порук
И клятв, пусть их не лицемеры
Давали, чтоб добиться веры
Скорей, моя правдивей всех:
2220 Я вышла вовсе не на грех,
Но в ночи ясные такие,
Бог мне свидетель, сын Марии,
Бродить приятно в тишине.
Умерьте нелюбовь ко мне.
От перекрестка звуки рога
Доносятся, еще немного —
И будет здесь дозор: убьют,
Едва заметят, прямо тут,
Не медля. Завтра ж за меня
Вам отомстит моя родня“.
— „А все ж, — он молвит, — в дом ни шагу!
И с вами я в постель не лягу“.
Поняв, что внутрь ей не войти
И к примиренью нет пути,
Вмиг предалась коварным планам
Она, чтоб взять его обманом.
И обратилась вновь, вложив
Всю душу в горестный призыв:
„Судья мне бог, что спас Лонгина,
[116] —
2240 Вы, вы всего первопричина,
Я ваша плоть и кровь, мой друг,
Произведенье ваших рук.
Теперь мне надо вас покинуть,
Что значит — умереть и сгинуть.
Колодец вижу — решено:
Бросаюсь и иду на дно.
Уж лучше прыгнуть в глубь колодца,
Чем век с людской хулой бороться“.
И, отойдя, как если б Лис
[117]Ей дал совет, столкнула вниз,
В колодец камень неподъемный.
Раздался — столь он был огромный —
Паденья тела в воду звук.
Решает в ужасе супруг,
Что это дама и придется
Ее искать на дне колодца:
„О сколь мой жребий злополучен!
Жена погибла. Я проучен
Жестоко, тяжче нет потерь“.
2260 Он вниз сбежал и отпер дверь.
Наружу будучи открытой,
Дверь послужила ей защитой:
Из дому он, она — под кров
И вмиг закрылась на засов.
Поднявшись, встала у окна,
Чтоб улица была видна.
В колодец, не тая испуга,
Глядит он: „Милая подруга,
Подайте руку. Где же вы?
Мне мука думать, что мертвы“.
— „Я в доме, вы ж, болван болваном,
Кричите. Я взяла обманом.
Теперь средь улиц от угроз
Шарахайтесь в ночи, как пес“.
— „Эге, как сердце в вас, сестрица,
Успело вдруг перемениться!
То вижу пылкую приязнь,
То отправляете на казнь:
Ведь если здесь меня застанут,
2280 На шее враз петлю затянут.
Нет, покажите, отперев
Мне дверь, что мой простили гнев“.
