Она должна была вернуться в таверну отца, как можно скорее. Когда пропадало что-то значительное городская Стража проверяла всех, имевших на теле клеймо вора, а значит ей было жизненно необходимо алиби.
Нева тут же переключилась на сокровища, лежащие перед ней. Кубок выглядел весьма неприметным среди трех свитков, отделанных кожей, и самого большого целительного кристалла из всех, что ей пришлось повидать. Но кубок все же привлек ее внимание.
Ни разу не взглянув на покалеченное тело Тэтчера, она протянула руку и прикоснулась к тусклому металлу. Нева подняла кубок, чтобы положить его в сумку, но с удивлением обнаружила, что мышцы не слушаются ее. Ножка кубка стала нагреваться, и в нем зашипело и забулькало черное масло.
Она пыталась глубоко вдохнуть и отпрянуть, но ничего не получалось. Она даже не могла пошевелиться. Очередная попытка высвободить руку с треском провалилась.
Она беспомощно наблюдала, как жидкость закручивается в воронку, а затем обретает форму и превращается в миниатюрное изображение гор. Их размер странным образом увеличивался сначала в два, а затем в три раза, пока все масло, не проливаясь, не исчезло из кубка.
В нос ударил острый запах смолы, и комната стала наполняться тихими шепотками. Звуки перемещались из угла в угол и были настолько слабыми, что она не могла ничего разобрать, а те слова, что ей удавалось услышать, она не понимала. Это был древний диалект.
Масло взметнулось в воздух, как маленький океан во время неумолимой бури. Он ширился, сметая со стола свитки и перекашивая настенные гобелены, пока не принял идеальную форму здания, размером даже больше самой Невы, обрамленного пламенем из черного масла. Это здание было таверной ее семьи, где Нева жила с отцом, теткой и младшими двоюродными братьями. Люди с безмолвными криками выбегали через центральную дверь. Ее отец выскочил на улицу, поторапливая ее кузенов, бежавших впереди него. Пламя слегка потрепало их в момент, когда они выбирались наружу.
Находясь в плену у кубка, Нева была вынуждена смотреть, как черная волна стирает предыдущую картину и формирует новый сюжет. Она увидела саму себя, нагую и бледную, находящуюся в центре огромной комнаты и окруженную людьми Да’Валиа. Она был стройной девушкой, с высокими скулами матери и большими глазами отца. Наполовину человек, наполовину Да’Валиа, она не была ровней никому из множества представителей народа Да’Валиа, заполнявших комнату, тех Да’Валиа, что в едином порыве, одновременно набросились на ее фантом.
