Сунув под мышку сандалии и сумку, он направился к лодке, которую тащил в воду Зеведей.
- Оставь здесь, - посоветовал Иаков. - И суму оставь, никто не возьмет, а то ненароком намочишь.
Совет был вполне резонным. В лодке отсутствовали скамейки, а на дне плескалась вода. Курочкин вспомнил про единственную пачку сигарет, хранившуюся в сумке, и сложил свое имущество рядом с тряпьем рыбаков.
- Ну, с богом!
Иоанн оттолкнулся веслом и направил лодку на середину озера.
- Эй, Иуда! - крикнул он, когда они поравнялись с небольшим челном, в котором сидели два рыбака. Тебя хочет видеть тут один... из Назарета!
Курочкин поморщился. Кличка "назаретянин", видно, прочно пристала к нему. Впрочем, сейчас ему было не до этого.
- А зачем? - спросил Иуда, приложив рупором ладони ко рту.
- Да подгребите ближе! - нетерпеливо произнес Курочкин. - Не могу же я так, на расстоянии.
Иоанн несколькими сильными взмахами весел подвел лодку к борту челна.
- Он ищет проповедника, земляка. Вроде ты видел такого...
-Видал, видал! - радостно закивал Иуда. - Вон и Фома видел, - указал он на своего напарника. Верно, Фома?
- Как же! - сказал Фома. - Ходил тут один, проповедовал.
- А как его звали? - спросил Курочкин, задыхаясь от волнения. - Не Иисус Христос?
- Иисус? - переспросил Иуда. - Не, иначе както. Не помнишь, Фома?
- Иоанн его заали, - сказал Фома. - Иоанн Предтеча, а не Иисус. Все заставлял мыться в речке. Скоро, говорит, мессия придет, а вы грязные, вонючие, вшивые, как вы перед лицом господа бога вашего такие предстанете?
- Правильно говорил! - Курочкин втянул ноздрями воздух. Запахи, источаемые его собеседниками, мало походили на легендарные аравийские ароматы. - Правильно говорил ваш Иоанн, - повторил он, сожалея, что мазь от насекомых осталась в сумке на берегу. - Чему же он еще учил?
- Все больше насчет мессии. А этот твой Иисус что проповедует?
- Как вам сказать... . - Курочкин замялся. - Ну, он в общем проповедовал любовь к ближнему, смирение в этом мире, чтобы заслужить вечное блаженство на небесах.
- Блаженство! - усмехнулся Фома. - Богатому всюду блаженство, что на земле, что на небесах, а нищему везде худо. Дурак твой проповедник! Я б его и слушать не стал.
Курочкина почему-то взяла обида.
- Не такой уж дурак, - ответил он, задетый тоном Фомы. - Если бы он был дураком, за ним не пошли бы миллионы людей, лучшие умы человечества не спорили бы с церковниками о его учении. Нельзя все так упрощать. А насчет нищих, так он сказал: "Блаженны нищие, ибо их есть царствие небесное".
