В соседней комнате неожиданно хлопнула дверь, а в коридоре послышалась возня и снова это мерзкое хихиканье. Меня будто пнули в том же направлении, и вот я уже вылетаю из своей комнаты и едва ли не сталкиваюсь с этим озабоченным дуэтом. И здесь тискаются! А в комнате что тогда делали?
— Вы совсем оборзели? — вырывается из меня злобное шипение.
Так-то я собиралась гордо пройти мимо и спуститься на первый этаж. Но не прошла. Зацепилась взглядом… Потом и языком, а он, как давно известно — мой враг.
— Лялька, ты чего фырчишь? — Ромкина рука ласково треплет меня по волосам, заставляя задеревенеть мой язык и все конечности. — Давай ищи киношку, как вернусь — будем смотреть.
И вместо того, чтобы отбросить эту руку и пройти мимо, я, как болванчик, молча киваю головой в знак согласия. А ещё перестаю дышать, впитывая эту незатейливую ласку, от которой по коже головы носятся колючие мурашки. Вот как он это делает?
И вдруг становится неуютно и холодно, когда его ладонь, слегка задев краешек моего уха, возвращается обратно и обхватывает обнажённое предплечье этой мымры. А я не силах отвести взгляд, пытаясь прожечь дыру в месте соприкосновения… Мне хочется выдрать её бледную руку прямо из плеча и выбросить собакам. Не нашим — бродячим.
— Договорились, Ляль?
Зачем он спрашивает? Я ведь уже ответила, то есть кивнула… Наконец, я отмираю и, сипло пробормотав «Ладно», спешу проскользнуть мимо этих двоих в сторону лестницы. Что мне там надо? Да ничего, но не возвращаться же обратно у них на глазах. Зачем тогда, спрашивается, выходила?
И тут за спиной раздаётся смешок… Он действует на мои взвинченные нервы, словно спусковой крючок. Я резко разворачиваюсь и делаю шаг к этой гадине.
— Так эти противные звуки из тебя? А я как раз вышла узнать, кого здесь тошнит.
— Лялька, перестань, ты что творишь? — Ромка даже рявкнуть на меня не может! И смотрит, как… как на расшалившегося ребёнка.
— Я не Лялька, у меня имя есть! — с отчаянием выкрикиваю ему в лицо, а его бледная курица меня добивает:
— Зай, да эта мелкая сопля влюблена в тебя, как кошка, вот и бесится от ревности.
Я уже отчётливо вижу, как разлетаются в разные стороны вырванные клоки обесцвеченных волос, и брызгает кровь из разбитой курносой сопатки, и… Ничего из этого Рома просто не позволяет мне сотворить, перехватив запястья моих рук.
— Ух, ну ни фига у тебя сестрёнка! Сумасшедший детский сад! — не унимается эта тварюга.
— Света, спускайся вниз, я сейчас подойду, — командует он своей курице, а я изворачиваюсь и успеваю пнуть её ногой.
