Ининджер вышел в центр круга, образованного парами, обвел нас удовлетворенным взглядом — я никак еще не могла привыкнуть к его слепоте — дал знак оркестру, и запел своим глубоким баритоном a capella:
— Как-то раз на пляже под луной Аркады,
Мы с тобой случайно повстречались взглядом…
Вступил оркестр, и покоя среди танцующих как ни бывало: мелодия, одновременно похожая и не похожая на знакомую мне по музыкальной школе кадриль, сорвала с места абсолютно всех. Аргента прижал меня к себе так плотно, что я даже испугалась.
— Повторяй за мной, — почти пропел он мне в ухо, а потом оторвал от земли и закружил так быстро и ловко, что я не удержалась от вскрика.
— Твой взгляд был отчаян и смел,
И слов я найти не сумел.
Ты песню мне спела, ты песню мне спела, о, Карабелла!
И я обнаружила, что мне нравится танцевать! Мы кружились, сходились и расходились, притопывали, прихлопывали, меняли партнеров, и хохотали как ненормальные, всецело отдаваясь этой залихватской пляске. Я оказалась на пару мгновений напротив Лакса, который веселился наравне со всеми.
— И в небо летела, и в небо летела, о, Карабелла!
Ининджеру можно было не петь припев — танцующие делали это за него. Мы снова сошлись и разошлись в танце, и на этот раз мне показалось, что взгляд Лакса задержался на мне. Но, конечно, это мне только показалось. Или он обратил внимание на то, что я его разглядываю. Я отвернулась и сделала вид, что не заметила этого.
Наконец, запыхавшиеся пары остановились в кругу на тех же местах, с которых начали танец. Распорядитель спокойно и размеренно допел последние строчки песни:
— Какое мне дело, какое мне дело, о, Карабелла?
И музыка затихла.
Мы зааплодировали. Исполнение было безупречным, что со стороны вокалиста, что со стороны оркестра. Музыканты вежливо поклонились, и снова заиграли, но уже медленную мелодию, под которую Ининджер начал исполнять, как поведал мне Аргента, песню собственного сочинения. Называлась она «Баллада» и рассказывала о предке нынешнего Мастера правления.
— Дамы приглашают кавалеров! — объявил распорядитель.
Несколько пар остались в кругу, мы же с моим Патроном предпочли перейти к не менее приятной части вечера — к напиткам и еде. У стены толпились люди, многие окидывали нас с Аргентой недружелюбными взглядами, но мне эта враждебность вреда причинить не могла, а ему, похоже, было все равно. Пару раз я передернула плечами от исходящей откуда-то со стороны волны неприязни, но Патрона моего она совсем не заботила. Мы нашли более или менее свободный уголок, набрали в легкие, похожие на пластиковые, тарелки салата и закусок и отошли к чанам с напитками.
