Мне всё это кажется противоестественным, но та любовь, в которой они купают друг друга, поселяет во мне неистребимое желание стать их частью.
Собственно, именно это уже и произошло, когда Валерия в приватной беседе сказала мне, что дом моего отца — мой дом, и что если я хочу, считаю уместным, то могу переехать жить к ним. Если же я считаю её предложение неудобным, то завтра же отец займётся решением вопроса моего жилья.
Я удивлён:
— В каком смысле жилья? Я живу в кампусе, условия отличные, мне ничего не нужно…
— Я в этом не сомневаюсь, но у твоего отца в некотором роде есть достаток и обязательства перед тобой, поэтому в самое ближайшее время он купит тебе квартиру и всё необходимое. Это не обсуждается.
Уже через неделю все мои студенческие счета были оплачены на четыре года вперёд — я понял, на что рассчитывала моя мать. Но ещё более важным оказалось для меня открытие того факта, что путь, который она придумала, был самым коротким и эффективным. Только спустя время мне станет очевидна та неприступная крепость, какой окружил себя и свою семью мой отец. Просто приехать и попытаться связаться с ним было физически невозможно — он окружён охраной и закрытыми дверями. У него бывают аудиенции в строго отведённые для этого часы, но в очереди мне пришлось бы стоять месяцы, и я совсем не уверен, что моя гордость выдержала бы эту нагрузку.
План моей матери оказался гениален: мягкая тонкая рука Валерии, однажды обнаружив меня, запустила мой звездолёт на сверхсветовой скорости к звезде по имени «отец».
Только спустя годы я пойму, как обманчива была та лёгкость, с какой я попал в их дом — никому ещё ни до меня, ни после не удавалось проделать подобное.
Их дом похож на отдельное государство со своей властью, законами, охраной, настолько многочисленной и совершенной, что её запросто можно считать серьёзной оборонной единицей. Я прозвал его Царством. «Царством Красоты», потому что всё здесь пронизано этой категорией, начиная с людей и заканчивая любой мелочью — каждая деталь, даже самый невинный предмет интерьера вопит о немыслимом достатке, вкусе и стиле его обитателей.
Но эталоном красоты был и остаётся отец. И не только внешней, он задаёт тон внутреннему миру каждого из тех, кого считает членами своей семьи. И никто из них, кажется, даже и не осознаёт до конца всей мощи его влияния на них. Он красив от природы, он одевается только в красивые вещи, ездит на красивых машинах, живёт в самом дорогом и самом красивом в Сиэтле доме. У него красивые дети. Часть своей красоты он умудрился передать своему потомству: мне и Лурдес. Мы привыкли к восхищённым взглядам, к извечной заинтересованности противоположного, а иногда и своего пола. Мы рождены с этим наследством, и каждый из нас будет решать сам, как им воспользоваться в жизни.
