Руки супруга удобно устроились на моей талии, придерживая, лаская, отчего по телу разливалась сладкая истома, дурманя разум, чему я была несказанно рада. В эти мгновения впервые осознавала, что мне не хочется отмыться от чужой крови, испачкавшей платье, попавшей на руки, ярко выделяющейся на белоснежной коже. Я не думала ни о еде, ни о выпивке, а мечтала только о прикосновениях южного демона, прижимаясь к нему ближе, мысленно умоляя о поцелуях и ласках, тех, что он дарил мне когда-то.
От Алэра веяло силой и тьмой. Он не был светом, хоть и был сотворен Хранителем неба. Но ир'шиони чужды беспросветному мраку бездны, они явились на Мейлиэру из ночной тьмы — по-летнему жаркой, особенно звездной, напоенной пряными ароматами луговых трав и цветов, наполненной загадочным шепотом и стонами страсти. Разве не этим можно объяснить взаимную вспышку необузданного желания, заставившего нас изменить изначально выбранный путь, отклониться от него, бросить подданных, победившую другие чувства — и гнев, и боль, и обиду. В попытке сохранить хладнокровие, подумать о чем-то ином, кроме, как о теле супруга, я перевела взор на окружающий лес и спросила:
— Куда мы едем?
— Узнаешь, — Алэр был немногословен, мимолетно лаская губами мою шею, хотя и без этих касаний внутри меня бушевал яростный пожар желания.
Сразу стало не до размышлений и дум, разум затянуло в водоворот приятных ощущений и пламенных чувств. Горячее дыхание, медленные поцелуи, легкие прикосновения.
— Я рад, что ты сделала верный выбор, моя госпожа, — хрипло вымолвил он, проводя ладонями по моим плечам, прижимаясь властными, твердыми губами к коже на моей шее.
Едва сдержала неуместный всхлип, сжала зубы почти до боли, но это не спасло. Тело, охваченное безудержным влечением, требовало продолжения, именно в такие моменты я начинала понимать Гана, стремящегося унять свою боль в женских объятиях, пусть даже и той, которую он ненавидел!
За высокими кронами промелькнула серая черепичная крыша одинокой башни, и я догадалась, куда мы движемся.
— Мы там заночуем?
— Да, — ответ Алэра был краток — демон настороженно осматривал местность.
Я опять обратила взор на лес — лиственницы и хмурые ели, протягивающие к тропе игольчатые лапы, точно руки, требующие подаяния, сменили осеннюю дубраву. Некоторые из деревьев склоняли верхушки почти до земли, словно устали нести свою службу и молили об отдыхе. Тишина стояла в лесу, птицы смолкли, звери затаились, даже мелкие насекомые не мельтешили перед глазами.
