Я ведь чувствую его желание — яркое, насыщенное, сводящее с ума. Как он посмел? Зачем?
— Гори в Аду, Рион Остер, — зло выплюнула я, снова попытавшись выбраться из стальных объятий.
— Пока я слышу свое имя из твоего аппетитного ротика, я готов быть где угодно, Беата Мортиш, когда ты это уже поймешь? — все так же, со мной на руках, он направился к кровати, чтобы уложить меня на покрывало и самому навалиться сверху.
Я не успела вывернуться, когда мужчина стремительно ущипнул меня за самое чувствительное в данный момент место на теле.
И снова стон, и снова волна неудовлетворенного желания, от которого кружилась голова.
— Продолжим тогда, когда ты научишься слушать и слышать. А не просто подслушивать и убегать.
И, поднявшись, он направился к выходу.
Сделав всего пару шагов, мужчина вдруг замер, а затем, порывисто обернувшись, в один миг снова преодолел расстояние между нами и впился в мои губы жадным собственническим поцелуем.
Боже, он меня с ума сведет!
Но мое ликование продлилось лишь жалкие секунды. Рион все-таки свалил в закат…
Вернее, встал с меня, как ни в чем не бывало, развернулся и покинул комнату.
От возмущения я чуть не задохнулась.
— Мя-яу, — раздалось рядом, и на кровать запрыгнул кот, видимо, тоже пораженный подобной выходкой мужчины.
В бессильной злобе я направилась в ванную, а обмывшись и переодевшись, засела за свой артефакт.
Но руки то и дело подрагивали, мысли сбивались, и, спустя примерно час усилий, я психанула и отбросила сконструированный треугольник на стол.
Он прокатился по плоской поверхности и врезался в своего более раннего собрата по призыву, выплюнув искру.
Я вроде все делала правильно, вложила нужное заклинание, но что-то было не так, а мне не хватало опыта понять, что именно.
Почти все камни горели красным, демонстрируя наполненность магией нужного порядка, но вот другие два — вспыхнули черным. И я никак не могла изменить их цвет, даже перебрав несколько заклинаний из учебника по расовой артефакторике.
От злости даже огнем в него пыхнула, попутно направив взгляд на стену напротив, что разделяла меня с ребятами. То и дело я ловила себя на мысли, что призываю вернуться одного черноволосого нахала, который только и умеет, что в душу гадить.
Бегемот, сидевший напротив, на стопке с учебниками, заорал благим матом (ну, как мне показалось), когда эта самая искра прилетела точно ему между глаз.
— Ой, прости, Бегемотик! — притянула я к груди животинку и принялась, в качестве извинений, наглаживать черную длинную шерстку. — Этот Остер совсем обнаглел. Ты вообще видел, что он со мной сделал?! И бросил!
