— Я не видела твоего настоящего лица, девочка. Ни тогда, ни теперь. У меня нет права давать показания — как нет его и у тебя, пока ты не перестанешь быть шейрой. А это случится через год. Не раньше.
Я замерла. Тайбери не должен узнать. А значит, никто не узнает.
— Но наше сходство, — прошептала я. — Если кто-нибудь догадается…
— Ты боишься этого или надеешься? — поинтересовалась Хелен. — Если боишься, то зря: подобный вздор никому и в голову не придёт. Какая благородная леди по своей воле пойдёт в рабыни? Тем более наследница великого рода.
Я отвела взгляд. Да уж.
— А сама ты ничего сказать не можешь, — голос Хелен стал жёстче. — Кодекс — не суеверие, он наказывает отступников, хотим мы того или нет. И помни, что жизнь и магия твоего повелителя зависят от его шейры, которой вовсе не следует шляться одной по ночам!
— Где хочу, там и шляюсь, — машинально огрызнулась я.
— Больше ты этого делать не будешь.
— Правда? Квинну Тайбери вряд ли понравится, что вы таким тоном разговариваете с его шейрой, — буркнула я.
— Потому что ты, конечно же, сразу ему расскажешь.
Лицо метрессы в тени зелёной изгороди оставалось безмятежным. Она прекрасно знала, что ничего подобного я не сделаю.
— Вам-то какое дело? — устало спросила я. — Квинн Тайбери — не ваш сын или племянник. Его благополучие — моя забота, а не ваша.
— Вот и заботься о нём, — с нажимом сказала метресса. — Внук Адриана… — Она глубоко вздохнула. — Он внук Адриана Тайбери, и я хочу, чтобы с ним всё было в порядке. Я видела магов, у которых всё плохо складывалась с шейрами, и очень хорошо знаю, что с ними бывает.
— Что?
Лицо метрессы потемнело.
— Всё. И ещё хуже.
— Объясните, — тихо сказала я.
— Это не дело шейр — представлять, насколько ваши повелители уязвимы без вас, — холодно сказала Хелен. — Но я знаю. Просто поверь, что ничего хорошего не происходит. Даже когда контракт всего лишь заканчивается.
В её лице, мрачном и холодном, промелькнуло что-то. Застарелая боль.
Я ахнула, понимая.
— Вы… вы тоже были шейрой!
— Когда-то я была шейрой Адриана Тайбери, — сухо сказала Хелен. — Пламя выбрало меня, и я подходила ему, а он мне… как мне казалось тогда. Но потом…
Я молчала. Вокруг нас в сквере пели цикады, и совершенно немыслимо было видеть эту строгую, уравновешенную женщину чьей-то послушной игрушкой.
— Я не хотела быть шейрой, — внезапно произнесла Хелен. — Я не могла больше терпеть, не хотела быть зависимой — идеальной, невероятной и скованной. Вечно жить за маской, вечно угождать чужим вкусам. Я хотела быть свободной. Не пленницей и не прислужницей.
