Убедить брата я не смог, значит, нужно действовать в обход. Пусть у него была власть, зато у меня — настойчивость и упрямство. И хотя на моей стороне оставалась лишь сила творческой импровизации, именно она, как говорила мама, лежит в основе всех гениальных поступков. А может, это я уже сам придумал.
— Арт, — повернулся я к нему, — а не сделать ли мне пирсинг?
«Старый мудрый Арт» посмотрел на меня с недоверием и поморщился:
— Фу, Ник, а что-то менее шокирующее твой извращенный мозг придумать не смог? Почему нельзя дождаться окончания контракта и спокойно уйти, если ты так своим назначением недоволен?
— Потому что еще пара… — с языка чуть было не сорвалось «загрузок», но друг бы не понял, о чем речь, — …заданий, и у меня мозги из ушей полезут, Арт.
Он непонимающе на меня покосился. Я не мог рассказать всю правду, да и то, что происходило с нами, сложно было понять. Тай бы со мной согласился.
— Странный ты какой-то, Ник, — пожал плечами друг, но спорить не стал.
Спустя пятнадцать минут мы остановились у двухэтажного здания на окраине Карлайла, которое с трудом втиснулось в крошечный участок на углу Шестой и Кеннингем Авеню. Несмотря на то, что на календаре распластался май, погода была не по-весеннему прохладной. Ветрено и сыро, а солнечные лучи почти не прогревали землю. Я открыл дверь, смазанным движением окинув витрину небольшого пирсинг салона и под радостный перелив колокольчика следом за Артом шагнул внутрь.
— Мой друг сошел с ума, — оперся локтем на стойку Арт, лукаво подмигнув девушке. Судя по бейджу на груди, ее звали Эмма. — Он хочет продырявить себе лицо, так что мы будем благодарны, если вы сможете нам помочь.
— Можно начать с брови, — любезно предложила она, слегка смущаясь под пристальным взглядом Арта. — Я могу показать образцы.
— Честно говоря, я бы лучше киношку с тобой посмотрел, — притопывая мартинсами, произнес Арт.
Девушка рассмеялась. Не желая влезать, я медленно прошелся вдоль стен, рассматривая странные на вид варианты проколов, один безумнее другого.
— Вы определились?
Из завешанного тяжелой шторой коридора вышел высокий парень, вероятно, мастер, прервав начатый Артом разговор, хотя я особо не вслушивался. Последнее время вся человеческая болтовня казалась мне такой пустой и глупой, что звуки голосов доносились словно из-под толщи воды, в которой я ежедневно тонул.
Он провел рукой по волосам, поправив зачесанный вперед пепельный хаос, протянул девушке использованные инструменты, и я увидел, что в нижней губе у него красовались два серебряных гладких кольца.
