Рид завис, пытаясь переварить вдохновленный спич Арта, но, судя по выражению на лице, у него не очень получилось. Кавано же с невозмутимым видом закинул полотенце обратно на свою постель и, расправив плечи, в развалку, словно прогуливаясь по подиуму, вышел из комнаты.
— Не обращай внимания, — махнул я рукой и протянул ладонь. — Ник. А это Арт. Он нормальный на самом деле.
— Твой друг?
— Да. Несмотря на то, что его частенько клинит и рот у него практически не закрывается, — ухмыльнулся я. — Он даже больше, чем друг. Как брат, наверное.
— Круто, — пожал плечами Шон и, поставив сумку с вещами на пол, присел на свою кровать.
Он окинул взглядом казарму, остановившись на свисающем крае одеяла Арта, и повел бровью.
— И что, вам так позволяют? — кивнул он на его как попало заправленную постель.
— Пока да, — пожал плечами я.
— Странно. Я был наслышан об этом месте другого.
— И чего именно?
— Про высокий уровень армейской подготовки и дисциплины. Что основные принципы учащихся Эдмундса: собранность, настойчивость и непоколебимость духа.
— Это все точно не про Арта, — рассмеялся я и тут же выдохнул от боли, схватившись за бок. — Да и вряд ли хоть про кого-то из нас. А тебя, вижу, прикалывает вся эта военная тема.
— У нас в семье все мужчины военные.
— Понятно. — Я встал, поморщился, словно проглотил лимон, застегнул воротник рубашки и поплелся по проходу, как приговоренный к казни, уж никак не тот, кем описал меня Арт. И без того удивленные глаза Шона превратились в пятаки. — Приятно познакомиться, Рид. Я рад, что впредь мне будет с кем соревноваться.
* * *
К зиме всех уже мутило от необходимости бегать на холодном ветру, и к вящей радости каждого занятия перенесли в зал. Мои навыки с каждым месяцем значительно улучшались. У меня не было таланта. Зато была напористость, ненависть и неутомимый старший брат.
Пока остальные делали первые робкие шаги, как младенцы, гуляя под стол и постоянно спотыкаясь, я экстерном проходил военную программу, перепрыгивая через несколько классов разом.
После того, как Джесс досконально растолковал мне всю техническую сторону прицеливания, обучая оценивать цель на уровне инстинкта, я больше ни разу не промахивался. Пистолет стал частью меня, продолжением руки, таким же смертельным, как и нож через пару лет.
Было забавно наблюдать, как у некоторых автомат выскальзывал из рук, как бил прикладом в плечо, опрокидывая на спину. Мы же так и продолжали тренироваться с братом в старом спортивном зале в заброшенной части замка.
