— Конечно, схожу с тобой. — киваю я. Понятно, что после всего, что было, она не чувствует себя уверенной, а может даже побаивается встречи с клановыми. Хотя и сама в шаге от этого статуса, но после «друга Алана» — в голове неприязнь к кланам засела прочно. Юки радуется и мы садимся пить чай, пока есть время. Сидим за столом, сестрички Сато пьют чай вместе с нами, разговариваем ни о чем — так, школьные сплетни и обсуждение последних новостей. Мне рассказали, что новенькая, которая перевелась из Академии — некая Мико Ли — уже снималась в рекламе нижнего белья и у половины мальчиков есть журналы, где она в одних шнурочках от известного бренда. Что она ногой ломает три кирпича сразу. И, говорят, у нее молодой человек — некий красавчик, со всеми клише, которые только можно найти в корейских дорамах — и наследник корпорации и знает пять иностранных языков и катается на новой (европейской!) иномарке и, конечно же — красавчик с длинными волосами. Видели его уже на школьной парковке, когда он забирал ее после занятий.
Еще, — другая новенькая, та, которая Луиза Бенар — настоящая француженка. И живет в самом Париже, представляете? А тут просто учится — временно. Я понимаю восторги сестричек Сато — для японских девушек Париж — это что-то вроде объекта религиозного поклонения и паломничества. Увидеть, так сказать Париж и умереть, но предварительно показав всем своим знакомым фоточки, где они позируют на фоне Эйфелевой башни, улыбаясь и показывая пальчиками букву «V». Знал бы Уинстон Черчилль, во что превратится этот знак…
Дверь в клубную комнату открывается и на пороге возникает Иошико. То, что она без спросу врывается в Литературный Клуб — это еще полбеды. Ее блузка грязная, местами даже порвана. Юбки вовсе нет, хорошо, что она спортивные шортики под ней носит. Одну руку она прижимает к телу, явно бережет ее. И здоровенный синяк на лице.
— А. — говорит она, обведя нас взглядом: — Син, Юки — разговор есть.
Я вскакиваю с места, подхватываю ее под локоть, она кивает мне головой на мой незаданный вопрос. Значит — разрешает. Выделяю кровушку на кончиках пальцев и незаметно касаюсь ее затылка, пока веду ее к дивану. Она выпрямляется — инстинктивно и начинает сжимать и разжимать кисть пострадавшей руки.
— Юки — скажи девочкам, пусть сходят куда-нибудь, а? — говорит Иошико, присаживаясь на диван и разглядывая свою, уже здоровую руку: — однако сломали мне ее, гады.
— Ая, Мико… — говорит Юки и сестричек Сато как ветром сдувает. Им обидно, им любопытно, но когда Юки говорит таким голосом — они подчиняются беспрекословно.