Эхо этого разговора почувствовали во всей Москве. Все высшее руководство торговлей было снято и заменено. Начались кадровые перестановки и в нижних звеньях. Гришин получил партийное взыскание, говорили, что ему осталось сидеть на своей должности не более месяца. Простые люди с удивлением стали понимать, что происходит необычное дело. Вдруг в стране начали наводить порядок.
— Нагнал, нагнал Ильич страха иудейска, — довольно прошамкал Прокофий Силыч Меженинов, ветеран войны и труда, сидя среди знакомых и друзей. Неспешно дымившие мужики согласно закивали.
— Слышь, Силыч, — крикнул Валерка Цимбалюк из третьего подъезда, токарь с «Серпа и Молота», отвлекшись от доминошной партии, — у нас в столовке заведующая сама за раскладкой продуктов наблюдала — кто-то слух пустил, будто бы Леонид Ильич пробу снимать приедет, — он жизнерадостно заржал, его поддержали коллеги..
— А все начальство на ушах стояло, пока генеральный с горкома не вернулся, — добавил чуть погодя, зычным басом кузнец Илья Мохов, — вот где комедия была…
— А чо правда, говорят, мужики, — понизив голос, таинственно заговорил смуглый, подвижный и похожий на цыгана таксист Максим Лиман, — к Брежневу какой-то то ли шаман, то ли целитель приехал. Потому как совсем по-другому выглядеть стал Ильич — помолодел, говорит хорошо. Кажется, этого кудесника КГБ нашло… где-то в Хакасии.
— Да ну, ерунда все это, — махнул рукой недавний сверхсрочник Пашка Скворцов, — станут всякой шаманщиной «комитетчики» заниматься — скорее всего, врача хорошего нашли.
— Может и нашли, — загорячился Максим, — вот только где этот врач раньше был? А?
— Ну, будет, будет вам, — урезонил спор Силыч, — неважно кто и что. Главное, Ильич-то вспомнил, кто он есть, — поднял он сухонький палец.
— И кто же он есть? — едко поинтересовался всегдашний оппонент Меженинова — Макар Кузьмич Ферапонтов, тоже заслуженный ветеран.
— Как кто, — деланно удивился Прокофий, — наш, народный Генсек… Сам из рабочих, техникум и институты закончил, работал…, служил. Потом опять работал, воевал… Кто из нынешних, кто во власти сидит — может так о себе сказать?
— Так и мы такие же, — не остался в долгу Кузьмич, — и все равно здесь сидим…
— А тебе плохо, что ли? — подколол Силыч, — пенсион идет, перед школьниками речи толкаешь, как Чапай — он захихикал, его заклятый друг побагровел, но усилием воли сдержался, не желая превращать словесную баталию в банальную склоку. Народ вокруг внимательно слушал, и, перемигиваясь, сдержанно кхекал в кулаки.
