— Нет, — отрезал Брежнев, — ты из Трофимова микроба не делай… пусть будет «подшефным». А название «Симбионт» всем материалам по нашему делу присвоим. Пусть гадают. Про посвященных я подумал — от тебя еще один, от армии пока Ивашутин, от партии Машеров. Остальных подберем позже…
Андропов, слегка, почти незаметно поморщившись, ибо обоих названных генсеком недолюбливал, спросил.
— Извините, Леонид Ильич, а МВД?
— Пока никого, — глядя на заметно обрадовавшегося Андропова, Брежнев не удержался и усмехнулся. С министром внутренних дел Щелоковым Андропов враждовал серьезно и эти слова явно пришлись ему по душе.
— Тогда от меня — Крючков.
— Хорошо. Присылай завтра его, обсудим по комитетским персонально, кого вспомню. И развернутую справочку по Афганистану приготовь, — он пошевелил бровями. — Есть мнение, что эта война — один из важнейших факторов в случившемся.
— Вас понял, — Андропов кивнул. Помолчал, явно волнуясь, опустил глаза. Голос, и так тихий, стал еле слышен. — Леонид Ильич простите, что вмешиваюсь в вашу личную жизнь… Но вызывает у врачей и товарищей по Политбюро ваша новая близкая знакомая… медсестра. Не будет ли выпавшая на ваш еще не окрепший после аварии организм чрезмерная нагрузка…опасна.
Тут Брежнев откинулся на спинку кресла и поначалу тихо, потом все сильнее захохотал. Смеялся долго и заразительно, до слез, раскачиваясь в кресле. Его поддержал и генерал Иванов. Сам глава КГБ поначалу удивленно смотрел на судорожно покатывающегося от смеха Ильича. Потом расслабился и стал тихонько хихикать. А уж дальше и почти в полный голос смеяться. Ну и впрямь заразительно смеялся генсек.
— Значит, опасаются товарищи…чрезмерная нагрузка значит.. — Брежнев вытер платком глаза, слегка успокоившись, выпил чаю. Потом какой — то погрустневший обратился к собеседнику.
— Вот что Юра. На самом деле опасаться нечего, нет ни каких нагрузок… Мне уже не сорок, и даже не шестьдесят. Так только… хочется почувствовать себя мужиком…А Юля хорошая девушка, понимает меня старика, жалеет… Хотя, Юра, я чувствую себя с каждым днем все лучше. — Ильич замолчал, потом встрепенулся, заулыбался. — Хочешь, оставайся, вместе завтра на охоту пойдем кабана завалим.
— Леонид Ильич спасибо за предложение, но вы же знаете…врачи не разрешают — не дай Бог простужусь.
— Ну да, да…эх все мы были когда — то рысаками. — Ильич устало встал, тяжело, по-стариковски, пошел к двери.
— Все, я устал, уже поздно. До свидания, Юра. До свидания, Боря.
