– Командир… – начал я
Майор тяжко вздохнул, словно готовясь к прыжку в воду, на его лице был страх, глаз слегка подёргивался, губы побелели, таким его ни разу не видел. Он закрыл глаза, и начал, что-то бубнить под нос, через некоторое время черты лица Павлова разгладились, несколько раз вдохнув и выдохнув, он открыл глаза и посмотрел на меня спокойным взглядом.
– Курсант, слушай мою команду. От врага не уйти, скоро нас возьмут на абордаж, остаётся один выход, нужно уничтожить блок данных до того, как враг его захватит.
Майор достал из нагрудного кармана увесистый блок и протянул мне.
– И как мы его уничтожим, у нас нет достаточно мощного оружия?
– Есть, мы можем перегрузить реактор предварительно поставив рядом с ним блок данных, взрыва будет достаточно, для разрушения.
Я посмотрел на командира удивлённым и испуганным взглядом переваривая услышанное. Наконец собрался с силами и спросил.
– А вы ничего не забыли, например, что весь корабль взорвётся и мы в том числе, – сказал я слегка дрожащим голосом и абсолютно забыв о субординации.
– Курсант В5, а ты не забыл, как обращаться к старшему по званию?
– Да какая нафиг субординация, мы же умрём! – закричал я в панике, нервы сдали.
Судя по лицу майора, он хотел заорать на меня, у него тоже нервы на пределе, но вместо этого несколько раз открыл и закрыл рот, выдохнул, и заговорил абсолютно спокойно, без всякой субординации.
– Лёш, послушай. Началась война, нравится нам или нет, единственное, что мы можем сделать это не дать врагам завладеть информацией о офицерском составе нашей армии, если они её получат, последствия будут катастрофические.
– Товарищ майор… – начал я слегка дрожащим голосом.
– Страшно? – спросил командир
Я замолчал, смотря на него остекленевшим взглядом, губы слегка подрагивали. Он прав, мне страшно, конечно в учебке нас готовили к смерти, готовили рисковать жизнью, и мы все были уверенны, что справимся, но сейчас, когда смерть на пороге и смотрит в глаза решимость исчезла. Мне страшно умирать чёрт возьми, я не хочу!
– Лёш, у тебя есть родители. У меня дочь с женой на Проционе, если мы струсим, нас ждёт позорный плен, а близких смерть.
– Я понимаю… мне страшно, – мой голос изрядно дрожал.
– Мне тоже Лёш, всем страшно в таких ситуациях, но мы солдаты и знаешь, чем отличаемся от гражданских?
– Ну солдаты воюют за гражданских, – промямлил я
– Неправильно Лёш, мы за них не воюем, мы за них умираем, чтобы мирные люди продолжали жить, и те, кто нам дорог не знали войны. Многие солдаты встают перед выбором, либо позорно сдаться, сохранив свою трусливую шкуру и обрекая близких на смерть, либо умереть самим, но тем самым спасти жизнь тех, кто нам дорог. Какой выбор сделаешь ты?
