«Волк 7 уровня убит. Получено 1 очко опыта»
Я осторожно вылез из-под волка, и чуть не был растоптан лошадью, которая в последний момент перепрыгнула через извивающегося меня и ускакала к Разборихе, унося на себе всадника в зеленой куртке, шляпе с пером, с луком через плечо.
Из волчьей шеи сзади торчала толстая стрела, рядом с трупом чернел мешочек. Я поднял его, ощущая приятную шелковистость неведомого материала, мешочек исчез. Ну что же, еще один волчий хвост.
Опять пришлось есть, так как жизни осталось с гулькин нос – в этот раз я ограничился двумя репками и нашел в них даже определенную водянистую прелесть – видимо, хорошо проголодался. Да, Альтраум – мечта любителя пожрать, обедать можно по десять раз на дню и не потолстеешь. Наверное.
Через два часа пути с негромким хлопком развалились сапоги – судя по всему, волк изрядно просадил их прочность, а я и внимания не обратил – вот дыру в полспины на рубахе не заметить было сложно. Впрочем, босиком идти тоже было можно, даже приятно, дорогая была земляной, нагревшейся за день. Всадники и даже пешие стали встречаться все чаще, боковых дорожек от главного пути отходило все больше, путники, даже те, кто двигался со мной в одном направлении, быстро исчезали из поля зрения, так как все перемещались куда быстрее меня. Дела до меня никому не было. Когда начало темнеть, обогнала и знакомая фифа с непроизносимым именем, она была все в том же платье, но уже не читала, а лихо правила своими волами.
Во время очередной передышки заметил, что колено почти зажило, остались лишь бледнеющие и сглаживающиеся следы от барсучьих зубов. Что со спиной я не знал, но думаю, там все было печальнее, так как рана все еще саднила.
Когда ночь окончательно укутала землю мягким мраком и развесила на небе примерно миллиард звезд, я понял, что сейчас засну прямо на ходу. Вообще перед дорогой я планировал разжечь на ночлеге костер, но сейчас идея показалась мне плохой. Сигнал «я тут – вкусный и беззащитный!» на всю округу? Спасибо, но нет. Поэтому я доел второй хлеб, допил квас, залез в заросшую лопухами канавку на обочине, еще веток на себя набросал для пущей маскировки, закутался в рекрутскую робу и вырубился.
Перед пробуждением увидел сон, что из меня делают памятник – заливают бетоном и ждут, пока тот как следует застынет, а я выплевываю набившиеся в рот цементные крошки и пытаюсь убедить неизвестных скульпторов прекратить безобразие.
Удивительное открытие: оказывается, спать в канаве – мокро и неудобно. Ноги-руки затекли так, что еле поднялся, привкус во рту был мерзостный, одежда промокла от росы и была вся замызгана – грязь и зеленые травяные пятна. Одна рубаха рекрута смотрелась на удивление чистой, но тоже была насквозь сырой. Стуча зубами, вылез из канавы на слабенькое раннее солнышко, раздраженно смотря на зависшую в верхнем поле зрения полоску жизней с тремя дебаффами «разбитость», «простуда» и «легкий голод».
