Овал был безжалостно стёрт, на его месте образовался силуэт человека. Стасу виделась здесь девушка. Он не разглядел ни во сне, ни в своих мыслях её саму, только то, что она была, и что она улыбалась, и кормила с рук нескольких пушистых птиц. Он набросал что-то, посмотрел на пока ещё пустое и плоское, словно маска, лицо, и решил начать с того, что знает наверняка – с улыбки.
Она улыбнулась. Тепло так улыбнулась, приветливо и немного смущённо.
Тут волнение, что что-то не получится, мигом пропало. Он схватился за краски.
Дождливая улица за окном растаяла и поплыла, тесная комнатка увеличилась до огромных размеров и осветилась ярким солнцем. Серебрилась вдали быстрая река, стекая в тихую заводь, по поверхности которой плавали нежно-жёлтые кувшинки. Иногда лёгкий тёплый ветерок гнал по небу лёгкие перистые облачка, белые, словно вата, и шевелил длинные ветви плакучей ивы. Она тихо шелестела серебристыми листами, отбрасывая на прозрачную воду дребезжащую фиолетовую тень. Всё это создавалось одним человеком. Он чувствовал себя необыкновенно: голова, сердце и руки соединились в единое целое и работали изо всех сил. Он перенёсся туда, свою работу, он чувствовал тепло солнца, ветер, ощущал под ногами прохладу высокой травы, слышал пересвистывание кружащихся над головой птиц и журчание воды.… Всё жило, всё дышало под его кистью…
Медленно появлялась из пересечений линий девушка, превращалась из бестелесного духа в живое создание.
Если бы кто-то потрудился измерить у Стаса пульс, то стало бы видно, что он в несколько раз выше нормального. Ох, если бы кто-то увидел парня в этот момент, наверняка решили бы, что ему плохо! Вид у него был впечатляющий: он то садился, то вставал, чтобы посмотреть на работу издалека, то щурил глаза, то широко раскрывал их, и тогда на очках отражался сероватый полубезумный свет. Иногда он подскакивал с места, словно ошпаренный, громко вскрикивая, иногда хмурился, а иногда даже пел и пританцовывал; а щёки густо налились румянцем.
Но, благо, никто не мог увидеть Стасика с столь ответственный момент и попытаться успокоить его, поэтому он продолжал в том же духе.
Девушка вырисовывалась посредине листа. Прохладная фиолетовая тень от ивы падала на её лицо, благодаря чему особенно выделялся яркий влажный отблеск в орехово-зелёных глазах. Необычного оттенка рыже-каштановые волосы сильно вились, едва касаясь плеч девушки и, лёгкие и шёлковые, играли с ветром, а солнце бросало на них свой золотой отблеск. Платье у неё было светло-персикового цвета, и тем темнее казалась чуть загорелая кожа на открытых плечах, усыпанных веснушками. Платье с мелкими складками чем-то напоминает ночную рубашку, в которой обычно спят. Как у Венди из «Питера Пена» – она тоже путешествовала в Небыляндию, будучи при этом в ночной рубашке. Мысль о том, что под ночную рубашку обычно ничего не надевают, заставила Стасика остановиться и очень глупо улыбнуться, глядя на свою девушку с картины. Он несколько секунд смотрел на неё, потом хлопнул себя ладонью по лбу и продолжил работать.
