Exemplar | страница 41
Однажды он отправился вниз по Рейну в Нидерланды на некий капитул. А там для него было уже приготовлено новое испытание, ибо два видных брата выступили против него и весьма усердствовали в том, чтобы жестоко его опечалить. С трепещущим сердцем Служитель предстал пред судом, и ему были предъявлены многие обвинения, а среди них вот какое. Они утверждали, что он сочиняет книги, в которых содержится ложное учение, его же еретическими нечистотами загрязнена вся страна. С ним говорили об этом очень сурово и в самых жестких словах, угрожая навлечь на него тяжкие беды, хотя Бог и мир знали, что он в том невиновен[126]. Сими тяжкими напастями Бог не удовлетворился и умножил их груду. На обратном пути Он послал ему хворь, и у Служителя открылась сильная горячка. К тому же где-то внутри, в области сердца, назрел опасный нарыв. И таким образом через то и другое, внутреннюю тесноту и внешнюю тяготу, он вплотную приблизился к смерти, так что никто не надеялся на его исцеление. А его попутчик то и дело поглядывал на него, чтобы увидеть, когда его покинет душа.
Когда Служитель, страдая, лежал в постели в каком-то незнакомом конвенте и никак не мог уснуть ночью из-за болей, причиняемых свирепой болезнью, он начал сводить счеты с Богом и говорил [Ему] так: «Ах, праведный Боже, вот Ты обременил больное мое естество горьким страданьем и пронзил мое сердце выпавшим на мою долю бесчестьем и великим позором, так что снаружи и изнутри я окружен горькой нуждой. Когда же Ты прекратишь, милостивый Отче, так со мной поступать? Когда же Тебе будет достаточно?» И он вспомнил в сердце своем о том смертельном страхе, который испытал Христос на Масленичной горе. В сем созерцании он переполз из постели в кресло, стоявшее пред постелью, и оставался сидеть в нем, ибо не мог из-за нарыва лежать. И вот, пока он так, в страдании, сидел, ему явилось в видении, что к нему в комнату вошла великая толпа небесных насельников, чтобы принести ему радость. Небесная толпа воспела райскую хороводную песнь[127]. В его ушах она звучала столь сладостно, что преобразилось все его естество. Насельники весело пели, хворый Служитель сидел, погруженный в печаль. И вот к нему подошел один юноша и весьма приветливо обратился к нему: «Почему ты молчишь? Отчего не поешь вместе с нами? Ты же хорошо знаешь сию небесную песнь!» А Служитель отвечал, в воздыхании своего печального сердца, и говорил ему так: «Ах, ты разве не видишь, как мне скверно? Как веселиться человеку на смертном одре? Неужели мне петь? Я нынче пою песнь страданий. Если я некогда радостно пел, то сие давно миновало, ибо я ожидаю час своей смерти». Тут юноша весело ему говорит: «Viriliter agite!