Ну вот, наконец-то, и случилась оргия.
В первый момент мне казалось, что в доме Распутина случилось настоящее побоище. Ну, только пронзали тела не мечами, если вы понимаете о чем я. Но я просто не привык к таким видам — стоило тройке сонных девушек вскочить, и скрыться в задней комнате, мы оказались с Распутиным почти наедине. Так что меч тут был только один, просто жертв много. Почти наедине — потому как две девушки так и осталась лежать на ворохе подушек чуть в стороне. Мило побурчали сквозь сон, повошкались и снова засопели, обнявшись. Не проснулись. Распутин, покряхтывая, удалился в угол и через минуту вернулся оттуда в таджикском халате. Постоял немного, и пошел в другой угол. Притащил оттуда разукрашенное золотом кресло-качалку, поставил его рядом с низким столиком, заботливо укрыл спящую парочку восточным покрывалом, и наконец уселся. Я снял дубленку — тут и правда было жарко — и тоже нашел себе стул.
— Я ж говорил, — прокряхтел Распутин, наливая себе в стакан, судя по виду, воду. Отпил. Судя по тому, как его лицо разгладилось, все же это не вода. Старый волшебник повторил, уже нормальным голосом:
— Я ж сказал, ко мне не ходить! Чего надо?
— Ты только это и сказал, — ответила Милена. Она подошла поближе и облокотилась на меня. — А вот, товарищ, интересуется, что ты не сказал?
Распутин широко зевнул и недоуменно посмотрел сначала на неё, потом на меня.
— Ты о чем, девонька?
— О пророчестве, — сказала Милена и я впился взглядом в лицо Распутина. На нем не отразилось ничего, кроме недоумения.
— Каком пророчестве? — поднял брови Распутин.
— Том самом, — “объяснила” Милена.
— Ты дура или прикидываешься? — начал злиться старец.
— Не торопись, подумай. Есть ли пророчество, ценное настолько, что его прячут в “скрытым путях”, — вмешался я.
— В Музеуме, чтоль? — потеребил бороду Распутин. — Так там много чего прячут. И уж точно есть такое, что всякое пророчество пять раз переплюнет, — он поставил стакан на столик, взял с него небольшую серебряную шкатулку. Достал из неё полупрозрачный листочек бумаги, насыпал на него дозу травы и начал ловко сворачивать самокрутку.
— Это что, византийская трава? — спросила Милена.
— Ага. Будешь? — кивнул Распутин.
— Нет! — решительно отказалась Милена.
— А я угощусь, — сказал я. Поднялся, забрал у старого наркомана косяк, и вернулся обратно на стул.
— Смотри, застукают, из Лицея вылетишь, — погрозил мне пальцем Распутин. И начал сворачивать новую.
