Ничего из этого не было тем, почему Элоди была с ним. Она была с ним, потому что он был тем самым, и она поняла это с того самого момента, когда впервые увидела его в тот день в Клубе «У Золандера» на Селвайр Стрит.
Они не были официально женаты. Этот вопрос, на самом деле, не обсуждался. Женитьба была разрешена, и просто требовались определенные документы и сертификаты, которые должен подписать командующий офицер. Не было никаких причин полагать, что командир Даура откажет в его просьбе.
Но они не дошли до этого. Всего лишь несколько недель, проведенных с полковым кортежем, показали Элоди, что официальные узы были излишни. Солдаты понимали верность, а верность была клеем, который держал все вместе. Она была женщиной Бана, и все уважали это. Им не нужен был клочок бумаги, доказывающий это.
В качестве женщины офицера, Элоди вошла в окружающее общество на сравнительно высоком уровне. У нее автоматически появились определенные привилегии. Ее статус заслужил ей уважение от других женщин. Она должна была украшать руку Даура на определенных полковых ужинах. Офицеры были вежливы с ней. Звание Даура часто закрепляло за ним его собственную комнату вместо общей казармы, и она разделяла ее. Он была, она это понимала, предметом зависти для некоторых. С этим она ничего не могла поделать. Юнипер называла ее трофеем, что бы это не означало.
Полковая свита была необычным обществом. На самом верхнем уровне были жены и женщины, няньки и дети. Полк всегда производил потомков. Здесь были девочки для удовольствий и маркитанты, женщины, которые не были прикреплены к полку по крови, как жена или мать, но по доверию. Их существование зависело от полка, поэтому им приходилось следовать за полком, куда бы он не отправился. И прямо так, как их существование зависело от полка, так же зависели существования штопателей носков, производителей пуговиц, дантистов, точильщиков, прачек, артистов, музыкантов, портретистов, поваров, собутыльников, трактирщиков, посыльных, точителей ножей, мастеров и наладчиков, полировщиков, сапожников и всех остальных, большинство из которых привели свои собственные семьи. Это было неуклюжее, паразитическое бытие, которое существовало, чтобы могло существовать их войско, и следовало за ним везде, две части, зависящие друг от друга ради выживания.
Она проводила большинство дней в лагере свиты, разговаривая с другими женщинами. Некоторые, как Юнипер, стали ее друзьями и наперсницами. Они помогали ей найти свой путь. Юнипер учила ее забирать некоторые обязанности у адъютанта Даура. Работа с униформой была одной из хороших. Она могла бы чистить ее и чинить, готовить правильную для него. Она могла бы узнать, куда пойти, чтобы достать подходящую пуговицу на замену или кусок тесьмы, кого спросить о подходящей медной пасте, куда отнести пару ботинок для смены подметок. Даур сначала возражал, говоря, что ей, что у нее не то положение, чтобы стирать его одежду. Что он не привел ее с собой, чтобы она чистила его ботинки. Она настаивала, что хочет этого. Что она нуждается в высшей цели, чем хорошо выглядеть на его руке под светом канделябров. Женщина офицера и его адъютант часто обнаруживали элегантное сотрудничество. Адъютантом Даура был мужчина по имени Мор. Он мог посоветовать ей, тайно, по ожидаемым нормам одежды, или послать ей записку, если что-то требовалось из комнаты Даура. В ответ, Элоди оставила служебные дела Мору и убеждалась, что она не ошивается поблизости или, что еще хуже, раздетой, в комнате Даура, когда адъютант проводит дневной брифинг. Иногда, она даже осведомляла Мора о настроении Даура в начале дня, учтивость, на которую Мор взаимно отвечал в конце дня.
