– Эй! Прыгай в тачку! – велел пижон. Лада инстинктивно обернулась назад: это точно ей? – Да тебе я, тебе. Поехали.
На таких дебилов Лада Кулакова время уже давно не тратила, раньше могла шины проколоть или разбить стекла чужой тачки. Сейчас она повзрослела, поэтому лишь молча показала пижону средний палец и побежала к автобусу, который уже останавливался.
«Слава богу! Успеваю!» Лада рассматривала центральные улицы города, здесь она была всего пару раз, да и то давно. Из своего района года три или четыре не выезжала, хоть и ненавидела его всей душой. Все там ненавидела, но ждала, ждала, когда будет восемнадцать и уже никто ее не заставит там оставаться. Как же здесь красиво…
Лада загляделась, даже рот чуть приоткрыла от любопытства.
– Что? Паршивый автобус круче нормальной тачки? – Раздался за спиной голос пижона.
Лада не поверила, обернулась. Хотела ему сказать, как сказала бы, окажись они в ее дворе, но побоялась, что из автобуса за такое могут турнуть. Поэтому ограничилась вежливым:
– Ты чего тут забыл, малахольный?
Пижон завис, а Лада чуть поморщилась: от него пахло смесью мужского одеколона и сладкими женскими духами. Но парень был вроде симпатичный – высокий брюнет, явно ее старше, лет двадцать, может, больше.
– Не понял? Кто здесь малахольный?
– Ну не я же очки на себя напялила от солнца? – Она пожала плечами. – Ты чего тут забыл? Тачку уже, что ли, кокнул?
– А я за тобой.
Он ухмыльнулся и медленно снял очки. Лада судорожно сглотнула – ее обожгло синим пламенем.
Андрияш нетерпеливо посматривал на часы – сейчас он не меньше своих студентов мечтал, чтобы время неслось вперед и эта пара, наконец, закончилась. Первокурсники больше походили на взмыленных лошадей, которых немилосердно гоняли по цирковой арене несколько часов, но профессору Разумовскому нисколько не было их жаль. После аварии он перестал нормально спать, но категорически отказывался обращаться к врачам, даже успокаивающие не хотел пить, вот и ходил с вечным недосыпом, что сделало его еще более раздражительным.
Лада. Андрияш не мог ни о ком и ни о чем больше думать, кроме как о ней и о ее здоровье. Он приходил в палату каждый день, как только ее перевели из реанимации, но каждый раз заставал ее спящей. И лишь вчера, наконец, посмотрел в ее глаза, обрадовался, что она его узнала. Благодаря Кощею Разумовский был в курсе ее состояния, поэтому и не ждал многого. За день до этого Мамаева она не сразу узнала.
