Отец Арсений был среднего роста, борода средняя с проседью, голову держал всегда наклоненной на правое плечо. Лицом был чист и светел. Характер имел веселый, но очи его всегда были полны слез. Был весьма сух, но на лице его всегда играл румянец. Особенно это было заметно, когда служил Литургию, чем всех приводил в удивление. В это время лицо его бывало как огненное. Речь была у него кроткая, немногословная и приправленная духовной солью. И всякий слушающий его с первых слов начинал плакать. Сей старец был весьма начитан и всегда подкреплял свои доводы свидетельствами из Священного Писания. Говорил и приводил свидетельства Писания наизусть, чему удивлялись и ученые люди.
Схиархимандрит Савва [5] по праву считается ктитором и строителем Пантелеимонова монастыря, так как именно при нем началось обустройство его на том месте, где он находится сейчас, – у самого берега моря. До 70-х годов ХVІІІ века русский монастырь располагался в нагорной местности в нынешнем Старом Руссике. Из-за петровских реформ и бесконечных русско-турецких войн в течение всего ХVІІІ века приток русских людей на Афон значительно уменьшился, соответственно, сократилось и число братии Пантелеимонова монастыря. Ко второй половине ХVІІІ века в нем подвизались почти одни только греки. Монастырь, не имея связей с Россией, пришел и в экономический упадок. В этих условиях греческая братия монастыря решила оставить нагорную обитель и переселиться ближе к морю, к пристани обители, где было намного легче организовать проживание. Однако, несмотря на это, упадок монастыря продолжался. Тогда в 1803 году Вселенскому Патриарху Каллинику от святогорского Протата* поступил доклад о плачевном положении дел в русском монастыре, где он просил Патриарха или совершенно упразднить монастырь, или в случае каких-нибудь препятствий к этому сделать его общежительным (киновиальным*). Чтобы усилить свои позиции в данном вопросе, Протат указывал Патриарху на одного известного скитского подвижника, который, по их мысли, вполне мог бы осуществить задуманное, оправдать надежды Протата и точно исполнить волю Его Святейшества, если таковое решение им будет поддержано. Жребий пал на насельника Ксенофонтского скита, маститого старца, иеромонаха Савву, не только прославленного на Святой Горе и в Константинополе святостью своей жизни, но и хорошо известного и самому Патриарху. Вероятно, хорошо понимая величие и значение России для православного мiра и, в частности, для Афона, Патриарх Каллиник посчитал справедливым позаботиться о возобновлении русского монастыря, и потому в полном согласии с предложением святогорского Протата он определил на это дело старца Савву.
