Он волочит меня по полу в сторону конвейера, но кое-что неожиданно заставляет его остановиться. Точнее, кое-кто.
– Увлекательнейшая лекция. Выучил наизусть пособие для юных мясников, чтобы впечатлять девушек на свиданиях? – Зейн сидит на конвейере и ест виноград, сплевывая косточки под ноги Асафу.
Если бы мы были персонажами классического голливудского фильма, он бы ворвался на скотобойню, обезвредил злодея одним лишь брутальным взглядом, добил парой сильных ударов, а затем спас девицу, то есть меня, и увез навстречу новой жизни под сопливый саундтрек. Но мы, мать его, не в кино, а в какой-то сюрреалистичной истории, придуманной то ли сумасшедшим, то ли гениальным автором. Поэтому я все еще лежу на бетонном полу, пытаясь пошевелить пальцами и постепенно вернуть подвижность парализованному телу, а одетый в кожаные штаны с принтом под зебру и бирюзовый плащ Зейн расслабленно смотрит по сторонам.
– Джинн… – бормочет Асаф, и его взгляд становится плотоядным.
Я не замечаю, как это происходит, но в следующее мгновение Зейн держит Асафа за горло, прижав к стене. От гипертрофированной игривости не осталось и следа. Парадоксально, но даже странный наряд не может обмануть ни Асафа, ни меня: Зейн очень зол и не менее опасен.
– Я-то джинн. – Он облизывает сухие губы. – А ты кто такой?
– Мое имя – Асаф, – хрипит этот псих, жадно разглядывая Зейна. – И ваше племя мне задолжало.
Он с нечеловеческой силой толкает Зейна в грудь, и тот отлетает к противоположной стене. Прежде чем джинн успевает встать, пол, подобно зыбучим пескам, засасывает ступни, поднимается выше, с аппетитом живого существа проглатывает черные полоски на белой ткани. Асаф в это время подкрадывается к Зейну, как хищник к добыче. Когда между ними остается не больше метра, джинн поднимает руки вверх и с диким криком бьет кулаками по полу, заставляя скотобойню дрожать и сотрясаться. Туша свиньи хрюкает в последний раз и превращается в пыль, та же участь постигает конвейер, щипцы и остальные инструменты. Пока Асаф завороженно смотрит на это, появившиеся из ниоткуда лианы стремятся опутать его и обездвижить, а вырастающие из бетона тропические растения скрывают меня в соцветиях гигантских трехметровых орхидей и красно-желтых геликоний с летающими вокруг колибри.
Зейн выходит из зарослей, внимательно глядя на Асафа.
– О каких долгах ты говоришь, сын шакала?
Асаф щелкает пальцами, и лианы падают на землю, позволяя ему сделать несколько шагов навстречу Зейну. Он ступает так мягко, как если бы пробовал сон на прочность.
