Тошнота снова подкатывает к горлу, и я резко захлопываю дверь. От того, что меня рвет во сне, а не в реальном мире, ощущения не становятся приятнее.
Вдыхаю влажный воздух, пытаясь успокоиться и перестать воспроизводить перед глазами обезображенный труп. В каком состоянии должна быть психика, чтобы воссоздать такое? Другая мысль заставляет меня замереть на месте. Кажется, я даже забываю, как дышать. А что, если он действительно умеет управлять снами? Кем надо быть, чтобы сотворить такое специально?
«Тебе не удастся ничего скрыть, маленькая дрянь!»
Мне страшно. Я опять чувствую себя шестилетней девочкой, которая сжимается от ужаса на заднем сиденье чужой машины. Ли Хансен, которая гоняет на мотоцикле и легко посылает в ад любого, уступает место обнимающей плюшевого зайца малышке Лелии. Смрад. Повсюду смрад. Обжигающая кожу пощечина. Зловонный запах из чужого рта. Кричу, закрыв лицо ладонями, и иллюзия рассеивается. Хватит. Я не могу позволить панике лишить меня рассудка. Достаточно кошмаров на сегодня.
Тянусь к ручке двери, на мгновение испугавшись, что на той стороне по-прежнему лежит разлагающееся тело, но страхи оказываются беспочвенными: никаких карликов и крови, лишь ровная крыша небоскреба, с которой видно раскинувшийся внизу огромный город. Мой личный Нью-Йорк, большое яблоко, которое я жадно надкусываю, когда хочется почувствовать вкус мегаполиса. Сажусь на край, свесив ноги в пустоту. Смотрю на кеды, кажущиеся гигантскими по сравнению с одноэтажными домами, и ощущаю себя подростком – свободным, немного пьяным и на сто процентов уверенным в том, что весь мир помещается в ладони.
– Наслаждаешься видом?
Нет нужды оглядываться, чтобы понять, кому принадлежит голос.
– Ты когда-нибудь слышал про личные границы? – Прищуриваюсь, глядя на мелькнувший в облаках солнечный луч. – Могу порекомендовать пару книжек.
Зейн игнорирует вопрос и садится рядом. Джинну абсолютно все равно, что он явился в мой сон без приглашения, и его самоуверенность обескураживает.
– Однажды в Индии, в трущобах Мумбаи, я встретил гуру. – Он достает бумагу для самокруток из кармана надетого на голое тело темно-синего пиджака. Замечаю закрепленную на лацкане бутоньерку из ландышей, и вновь задумываюсь о том, какие все-таки странные у него вкусы в одежде. – Знаешь, какую мудрость он мне открыл?
Болтаю ногами и без особого энтузиазма спрашиваю:
– Живи здесь и сейчас, и, возможно, однажды тебе удастся выскочить из колеса Сансары и бла-бла-бла?
