************
Иван позвонил мне в середине дня и попросил забрать его из школы пораньше, не объясняя причины. Я быстро приехал, и конечно же попытался выяснить у него что случилось, но он не ответил, только попросил помочь отстирать его одежду. Вечером, я сказал Ивану: «Ты конечно можешь мне ничего не рассказывать но если у тебя там все совсем херово, то давай может порешаем с полностью домашним обучением? В ответ Иван решительно мотнул головой и ответил: «Нет, я не сдамся, буду ходить в школу пока могу».
Так прошел первый день Ивана в школе, ставший очередным испытанием на пути к другой, новой, возможно более лучшей жизни. Я волновался за него, как за своего собственного сына и понимал, что впереди у него будет еще очень много таких дней, много встреч с новыми разными людьми, добрыми и злыми, хорошими и плохими, честными и не очень. Для него все это будет труднее чем для обычного человека, но думаю все же лучше так, чем вернуться обратно в изоляцию от всего мира в детском доме или ПНД, в которых он уже итак провел почти треть своей жизни.
Жизнь научила меня тому, что невозможно быть готовым ко всем ситуациям, которые могут случиться в ней, но можно хотя бы попытаться подготовиться к большинству из них. Мой путь в этом план был долог, труден и тернист. И это неудивительно. Ведь когда в твоем доме долгие годы единственным из лекарств – был алкоголь, а все болезни лечились по принципу само скоро пройдет, то поначалу ты непроизвольно совершаешь множество ошибок. Некоторые из них могут даже стоить жизни кому-то из твоих близких.
Той ночью я проснулся от странных звуков. Мне показалось, что рядом со мной кто-то всхлипывает и задыхается. Я быстро вскочил с кровати и пройдя по коридору, открыл дверь в комнату Ивана. В полутьме я увидел, как на кровати все его тело вытянулось в струну и трясется в сильном припадке. Быстро включив свет, я подскочил к Ивану и начал трясти за плечи, но он не слышал меня. «Что же с ним происходит? А что если он умрет? Что же делать? Ведь я толком так и ничего не знаю о его болезнях и что с этим делать» – тревожные мысли промелькнули в моей голове, обжигая словно огнем. Так вышло, что вместе со всеми документами в детдоме мне отдали медицинскую карточку Ивана, но я так до сих пор и не разобрался во всем многостраничном описании его диагнозов. Все это было для меня не более чем набором букв. Сам я редко обращался за помощью к врачам и знал из них только зубного, да местный травмпункт. Ах да еще была скорая помощь, как ответ на любые непонятные случаи со здоровьем. Вот поэтому первым делом я достал свой сотовый телефон и набрал 111. На той стороне усталый и безучастный женский голос монотонно спросил у меня что случилось, затем выяснил мой адрес, телефон, возраст Ивана и наконец устало произнес: «Ждите, к вам выехали». В ожидании бригады скорой помощи, я попытался хоть как-то помочь Ивану, поэтому положил его на пол, подложив под голову подушку, чтобы он случайно не задохнулся. Когда наконец приехала скорая, то услышав звуки ее сирены во дворе, я выбежал на балкон и крикнул им, чтобы они поднимались в квартиру на 4 этаж. Я заранее открыл им дверь в свою квартиру, поэтому вскоре в комнату, где лежал Иван, вошла молодая медсестра в синей медицинской форме с большой сумкой, висящей на ремне через плечо. Она была невысокого роста, немного полноватая, при этом с лицом человека, привыкшего к бесчисленным страданиям, увиденными ею за долгие дни своих дежурств. Я конечно же многое додумывал, глядя на нее, но думаю в такой профессии как у нее особо впечатлительные, жалостливые и брезгливые долго не выдерживали. Спастись от алкоголизма и ночных кошмаров, наверное, ей помогало лишь то, что она стала воспринимать живых людей как некий конструктор: здесь собрали, там зашили, тут отрезали – вот и вышел снова целый человечек. Ну а если сломался, то бывает и такое, здесь уже ничем не поможешь. Думаю, что во время своих дежурств на скорой помощи, ей часто приходилось общаться с различными людьми, иногда вообще с различным отребьем, отбросами, прочими низшими слоями общества, а часто и просто с обычными людьми, потерявшими надежду, которые пытались найти виновного в том, что случилось с ними. В таких случаях на нее лились потоки ярости и злости, перемешанные с горечью от потери кого-то своего родного.
