Короче говоря, при всём моём желании прямо сейчас уткнуться лицом промеж её ягодиц, я этого сделать не мог, учитывая, что дома был отец. Да и не забываем, что Аня была девственницей. В тот день я был явно не готов её дефлорировать именно потому, что она была к этому ни морально, ни физически не подготовлена. Срывать её цветок в наглую мне совершенно не хотелось. Да и в конце концов, какой секс? Для начала человека нужно научить целоваться по-человечески, а уже потом в принципе думать о потрахушках с ней. Так что сегодня секс точно был бы лишним.
Вот только она так не думала. Точнее сказать, не думала, что я так думаю. Наоборот, очевидно, чем больше трогал её грудь и ягодицы, тем больше Аня убеждалась, что я семимильными шагами тороплю события и уже готов вогнать в неё свой член по самое не балуй, да так чтобы фонтаны крови из её девственной вагины брызгали, как у Тарантино в «Убить Билла». Нет, конечно, я мог приспустить с неё юбочку с колготочками и трусиками, да поласкать её клитор, подарив ей массу удовольствия. Тут и не надо внутрь входить, чтобы подобное провернуть. Плева останется целой, и она не будет потом дома вся в слезах слушать гениального Нила Даймонда, осознавая, что девочка сегодня стала женщиной. Но для начала хотя бы стоило научить её целоваться! Прочие бы, конечно, уже давно бы её поставили в позе по-собачьи, да сделали своё грязное дело. Я так не хотел: она мне нравилась. Я был без ума от её невинности и наивности, не желая крушить этот прекрасный карточный домик, потому и не стал бы. В тот день так точно, а, быть может, даже бы подождал ещё месяцев шесть в стремлении морально подготовить её к этому шагу.
Но она была уверена, что я хотел сегодня. Потому молчать не стала, так как всё это сама прекрасно понимала.
– Слушай, я сегодня не готова.
– К чему? – глупо посмотрел на неё.
– Ну, к этому… – Боже мой, какая же она милая в своей невинности и наивности!
– Ладно, – отвечаю я, кивая. А то вдруг не поймёт, что я имел ввиду…
Там уже и подошло время, когда ей пора было домой. Одну в поздний час отпускать не стал, проводил до дома.
И что бы вы думали? Буквально на следующий день она пишет, что не готова к отношениям! Снова!
Вспоминаю, как сказал ей «ладно». Хватило же ума балбесу! На что мне был язык в тот момент?! Неужели нельзя было поговорить, объясниться?! Нет, я же образец застенчивости! Обидеть не хочу, сказать правду страшновато. И что теперь?! Я вновь у разбитого корыта… Слов нет, насколько всё это грустно! Такая милая, такая невинная, такая красивая душой, не менее обворожительная телом Анечка – и не моя!
