Удивительно. Хотя русские бабы имеют две крайности. Я всегда относился к ним с пренебрежением, в сексе думал только о себе, а они при этом любили меня, заботились. Вот и эта зачем-то решила оказать услугу, за которую даже не может ожидать благодарности. Но уж если просыпается в них равнодушие, то до самой бесчувственной жестокости. Рациональные до предела самки. Наследницы Сары-беспредельщицы. Одна из «проходивших по телу» как-то разоткровенничалась: «Ты бы послушал, о чем на девичниках говорим. Мужики себе таких деталей не позволяют». Запомнилась и история приятеля по работе в аппарате облисполкома. Он был мастаком писать письма наверх. Девчонки из экономического управления пользовались его талантом. А он требовал близости за услуги. Стелил в обеденный перерыв на полу кабинета газету, закрывался на ключ. За газетой приходил ко мне, как к получателю прессы по должности. Я поинтересовался: как он вот так может? На полу, в дверь ломятся, в коридоре шумят. Со всеми без разбору, при жене красавице.
– Так она же конченая. В выходные сядет на меня, накончается, упадет, отдышаться не успеет – «Поехали на дачу!». Я говорю: «Ты хоть с хрена-то слезь».
Появляется разомлевший Володя в обнимку с Торнадо: «Куда намылился? А вторая попытка? Рано тебе краснеть», – намекает он на старый пошлый анекдот о том, что мужчины первый раз краснеют от стыда, когда не могут, а второй…
– Я тебя предупреждал, что с дороги. Давайте пока?
– Можно и я поеду? – робко спрашивает рыженькая.
– Куда это? Вместо того чтобы удержать дорогого гостя!
– Мама в больнице, после операции.
– А чего же она мне ничего не сказала? И ты тоже хороша.
Оказывается, Моника – из потомственных комсомолок. Володя помогал «соратницам», оплачивал учёбу дочек. Устраивал. И они заступали на вахту вместо мам. Всё забываю у него спросить: дошло ли уже до внучек?
– Давай, как раз подвезу, – говорю я. Рыженькая бежит переодеваться. В пути я достаю из кошелька две сиреневые пятисотевровки и протягиваю ей: «На, для врачей». Эти купюры всегда со мной. Володькины. Привёз ему из Америки двухдолларовую бумажку. Почему-то российские бизнесмены решили, что она приносит удачу, если таскать ее в кошельке. Он вернул и подарил две сиреневые: «Нарвёшься ты на отморозков или хуже, пьяных ментов, – с этим тебе точно повезет. А птицу удачи пиндосам верни». Долго их таскал и вот сгодились.
– Да что вы, не надо, – смущается Моника.
– Бери-бери. Дело святое. Я, в отличие от тебя, Владимиру Ивановичу могу не все рассказывать. Не бойся. Кстати, это его подарок.
