Я пошел на улицу и все полчаса ходил туда-сюда мимо автомата газводы. Ещё четыре стакана без сиропа употребил и двинул к заму в восьмой кабинет.
Зиновия я знал давно, поэтому зашел без стука и сказал: – Привет, Палыч!
– Чего приехал? – оригинально поздоровался Реутов. Не встал, руку не подал. Ну, да и ладно. Начальник. Ему можно.
Я ему рассказал, что меня с работы кто-то уволил, а за что – не ясно мне. Вроде дирижирую по-прежнему. Не жалуются. На Гостелерадио взяли недавно симфонию «Отважное сердце», три этюда для гобоя со скрипкой.
Премию дали в конце того года и почетную грамоту от филармонии.
А он это всё выслушал и потом рассказал, как я с работы слетел. Ему из горисполкома нашего и почему-то ещё из горкома партии позвонили и про мои чудодействия всё расписали как по нотам. Ничего я там не натворил. Ну, конечно, штору насовсем оторвал, обблевал всех и кухню тоже. Клавиши не отрывал от рояля, слава Богу. Но выгнали не за это. Я, оказывается, в безумии и полной мозговой прострации много чего натарахтел против Советской власти, против компетентных органов, а также всех слуг народа. А руководителей Партии и правительства обматерил многоэтажно и объяснил им, партейным боссам, что они страну развалили почти и народ вогнали в серость и бесправие по самые помидоры. Долго объяснял оттанцевавшим веселье высоким чинам партии, и директорам, и генералу, почему они все являются козлами вонючими, присосками к телу простого народа и бесполезной сволочью, гниющей под крылом центрального комитета ленинской парии, который давно пора разогнать к едреней фене и поставить каждого к стенке за издевательство над народом и враньём про светлое будущее.
Мы тебя, Латышев, после такого звонка, не имеем морального и политического права брать под защиту и на работу устраивать. Могут и нас самих распылить по белу свету с волчьими билетами. Уловил?
Я сказал, что ничего подобного я не помню, но раз уж звонили, то не пошутить же. Что-то, наверное, ляпнул все-таки. Реутов тихо сказал, что тоже не особо очарован нашей властью и политикой партии, но никогда не нажирается до такого свиноподобия, при котором может это рассказывать вслух, да ещё и самим партийным деятелям. И он мне посоветовал самостоятельно поехать куда-либо в провинцию и там втихаря пристроиться в незаметное место. Хоть в музыкальную школу. И ещё добавил, что из Союза композиторов меня не исключат. Чтоб не переживал.
– Композитор и дирижер ты толковый, – сказал Реутов и попрощался уже за руку.
